Масштабная операция
Шрифт:
Подполковник Щербинин, недавно назначенный заместителем комбрига, оставался для него малознакомым человеком. Потому он с такой легкостью и откликнулся на его смелое предложение отправиться в стан Медведя. А вот Львовский… С ним генерала связывала давняя дружба, годы совместной службы в различных горячих точках и полное взаимопонимание.
И рисковать его жизнью страсть как не хотелось.
Но Алексей Эдуардович в абсолютном безмолвии произнес:
— Ты же не хуже меня знаешь: другого выхода просто нет.
— Может, предложить ему в обмен на наших солдат три-четыре десятка отпетых бандюганов, что томятся в Чернокозовском изоляторе? — потерянно вопрошал тот, — так сказать: один к трем?..
— Брось… Его не устроят никакие коэффициенты, — решительно встал полковник. — Шахабов отвечает за подготовку резерва для чеченской армии и плюс-минус полсотни воинов Аллаха для него — сущая безделица. Эмиру нужен я — командир бригады.
Ранним утром на одной из горных дорог появился военный грузовик с открытым кузовом — дабы боевики не заподозрили подвоха. Оставляя следы на свежевыпавшем снегу, он натужно прополз вдоль затяжного поворота и встал у едва заметной развилки. Далее редкие деревца сменялись густым, непроглядным частоколом сосен и кедров.
В кабине автомобиля находились трое: опытный водитель — прапорщик средних лет, капитан ФСБ в форме старшего сержанта и полковник Львовский. Здесь, где заканчивался поворот, а вместе с ним и равнинное редколесье, по договоренности с Бесланом Магомедовичем и должен был состояться обмен.
— Идут, — тихо оповестил попутчиков водила и взвел курок «Стечкина».
Фээсбэшник медленно нащупал рукоятку лежащего на коленях «калаша».
— Забудьте об оружии. Мы давно под прицелом — дернемся — живыми отсюда никто не уйдет, — спокойно предостерег шеф спецназа. Вглядываясь в приближавшихся парламентеров, добавил: — Они хозяева положения. Они и диктуют правила.
По дороге со стороны леса двигались три чеченца с автоматами. Шли не таясь и о чем-то громко разговаривали. Прапорщик и два офицера, оставив оружие, выбрались из кабины наружу…
— Кто из вас полковник? — остановившись в пяти шагах, спросил почти без акцента один из кавказцев.
— Ну, я. Полковник Львовский.
— А чем докажешь?
— Документов с собой нет. Вот это устроит? — протянул он свернутую трубочкой газету.
Бородатый бандит с недовольной миной развернул центральный печатный орган Министерства Обороны и, узрев на передовице крупный портрет стоящего перед ним человека, процитировал название статьи:
— Боевые будни войсковой части полковника Львовского А. Э.
Все трое принялись сличать фотографию с оригиналом…
— Говно, а не портрет — ни хрена не поймешь, — сделал вывод старший и гоготнул: — может их всех привести к Медведю? Может они майоры? Тогда по одной большой звезде умножаем на три — получится полковник!
Мусульмане расхохотались, но главный быстро стер с лица улыбку и приказал:
— Пошли, полковник. На месте разберемся.
— Где наши солдаты? — не тронулся с места Алексей Эдуардович.
— А-а, солдаты… — прикинулся забывчивым хитрый чеченец. — Бинокль есть?
— Нет, — пожали плечами трое русских.
— Э-э… На вот, смотри туда, — протянул он допотопный оптический прибор и указал рукой куда-то в лес, градусов под девяносто к дороге.
Командир бригады с трудом рассмотрел метрах в пятистах средь редких стволов деревьев неподвижно сидящих на корточках солдат. Передав слабенький бинокль фээсбэшнику, проинструктировал:
— Когда мы отойдем, один из вас должен остаться у машины, другой пусть бежит за ними. И не теряйте времени — сразу уезжайте. До костей, небось, промерзли ребятки. Прямиком их отсюда в госпиталь! Ну, бывайте. Даст Бог, еще свидимся…
Через минуту троица кавказцев, отчего-то беспрестанно веселясь, уводила Львовского по неприметной просеке куда-то в пугающую неизвестность…
Военный грузовик вернулся в расположение лагеря спустя два часа. Завидев знакомые лица в кабине, караульные у шлагбаума беспрепятственно пропустили автомобиль на территорию. Он медленно прокатил по центральной дорожке и, не взирая на запрещающий знак, тормознул возле двух высоких флагштоков штабной палатки. Прапорщик-водитель из машины не вышел, а уронил голову на руки, обхватившие руль. Капитан ФСБ в форме сержанта, напротив — с силой хлобыстнул дверцей о правое крыло, изрядно погнув кронштейн зеркала заднего вида. Играя желваками на скулах и оттолкнув пытавшегося преградить дорогу часового, резко откинул полог и с порога выпалил опешившему Бондарю:
— Нас подставили товарищ генерал! Эти сучары нас подставили!
В открытом кузове грузовика, скрючившись, лежали окровавленные и окоченевшие тела расстрелянных еще накануне вечером тринадцати молодых солдат. В этих же странных позах капитан и нашел их в том реденьком лесочке. Издали, пока он не добрался до них по снегу, действительно казалось, что парни живые и сидят в ожидании спасения на корточках…
В течение десяти дней группы спецназа, и армейские подразделения рыскали по горам и ущельям в надежде отыскать и каким-то чудом отбить у банды эмира полковника Львовского. Но все было тщетно. А спустя сутки после прекращения поисковой операции дозор, совершавший утренний обход периметра ограждения базового лагеря, обнаружил привязанной к колючей проволоке голову командира бригады…
Постепенно Гроссу представилось, будто происходит тот самый бой с тяжеловесом, когда в первый и последний раз довелось побывать в нокдауне. Что лежит он сейчас на холодном полу ринга; в нейтральном углу переминается с ноги на ногу его обидчик, дожидаясь результата своей удачной атаки. Станислав пробует встать, да дряблые мышцы не подчиняются воле, и он беспомощно валился на пол… А где-то рядом рефери при черной бабочке под белоснежным воротничком ритмично рассекает воздух ладонью и неумолимо ведет отсчет драгоценных секунд:
— Три! Четыре! Пять! Шесть!..
Сознание медленно возвращалось. Звуков капитан не различал, но сквозь приоткрытые веки уже пробивалась расплывчатая полоска света. Что-то неузнаваемое хаотически перемещалось вблизи, постоянно меняя форму и обличие. Подернутое пеленой зрение не могло восстановить былую резкость и остроту, но Торбин пока не понимал и этого…
Прошло не менее получаса, прежде чем мозг отогнал наваждения и начал восстанавливать функции, поочередно включая в работу чувства, память, способность мыслить…. «Что произошло? Где я?» — непонятно у кого спрашивал офицер. Но скоро, беспорядочно разбросанные в затуманенной голове обрывки операции «Вердикт», склеились в последовательную ленту: ночное десантирование с бэтээров, марш-броски, затяжные перестрелки, гибель членов команды, неожиданное появление второй группы бойцов из бригады. И, наконец, убийство Щербининым своих же сотрудников.