Мастер-арфист
Шрифт:
— Так уложи его тут, пусть поспит.
— Как же я его оставлю? — принялась отнекиваться Мерелан. — У тебя и своих дел хватает.
— Ничего, спящий ребенок мне не помешает. А ты пока пойди займись собой. А то ты в последнее время только и делаешь, что либо с ним хлопочешь, — Бетрис указала на Робинтона, — либо с ним возишься, — и она ткнула пальцем в ту сторону, где находилось жилище Мерелан.
— Ну, если ты и вправду не против…
— Ни капельки. Или, может, ты хочешь помочь мне со штопкой?
И Бетрис рассмеялась, увидев, как проворно Мерелан подхватилась со своего места, заслышав это предложение.
Когда
Мальчик, конечно, не знал, что эти попытки не остались незамеченными, ведь у мамы был очень чуткий слух. И поскольку мелодия у Робинтона раз от раза выходила все лучше, Мерелан от души порадовалась. Ведь бывало, что даже у самых музыкально одаренных родителей рождался ребенок, лишенный слуха либо не имеющий ни малейшего желания развивать врожденные способности. Интересно, долго пришлось бы успокаивать Петирона, если б их сын оказался бездарем? Ведь Петирон непременно решит выучить своего единственного ребенка на музыканта. Теперь тревога Мерелан улеглась. Роби не просто питал слабость к музыкальным экспериментам — у него была хорошая память и, похоже, превосходный слух.
Когда Петирон уходил заниматься с учениками, Meрелан частенько насвистывала простенькие мелодии, а Роби слушал. Петирон не разрешал ей свистеть — может, потому что сам этого не умел, а может, потому что считал свист неженственным. Второе даже больше походило на правду. Как бы сильно Мерелан ни любила мужа, некоторые его убеждения — включая и это — казались ей совершенно бессмысленными.
Стоило Робинтону разобраться со строем дудочки, и он принялся на лету подхватывать песенки, которые насвистывала мать. А когда Роби начал украшать и расцвечивать эти мелодии, Мерелан стоило большого труда удержаться и не рассказать Петирону, какой у них способный малыш. Ей отчаянно хотелось, но она вовсе не желала, чтобы трехлетнего сына внезапно принялись обучать музыке по полной программе. Это могло навсегда отбить у мальчика всякую охоту к этому занятию. Петирон великолепно умел обращаться с учениками постарше, но с самыми младшими обходился чересчур строго. Мерелан опасалась, как бы он не взялся за обучение Робинтона чересчур рьяно.
А потому как-то после полудня она попросила Уошелла, мастера, обучавшего самых младших учеников, помочь ей разобраться с динамическим строем нового квартета, который они репетировали к празднику Окончания Оборота. У Уошелла — добродушного весельчака лет пятидесяти с небольшим — был превосходный звучный бас. Он явился на встречу с пирожками, горяченькими, с пылу с жару, и с кувшином свежего кла.
— Ну, и зачем же ты хотела меня видеть, Мерелан? — поинтересовался Уошелл после того, как молодая женщина поблагодарила его за угощение. — Только не рассказывай мне сказок, ладно? В тот день, когда ты не сумеешь самостоятельно справиться со своей партией в очередном сочинении Петирона, я подам в отставку.
— Но мне и вправду нужна помощь, Уош, — мелодично произнесла Мерелан. — Роби, иди-ка глянь, что нам принес мастер Уошелл!
Малыша не нужно было звать — восхитительный запах свежей выпечки успел проникнуть в соседнюю комнату, где он находился. Роби лежал на полу и рисовал закорючки на грифельной доске. Эту штуку ему недавно подарила мама, чтобы он учился писать буквы — а может, и ноты.
— Пахнет! — сказал он. Он еще неважно выговаривал шипящие и свистящие согласные — из-за щели между передними зубами. — Вкушно пахнет! Пасибо, маштер Уошер.
— На здоровье, молодой человек.
Теперь, когда все действующие лица заняли места на сцене, Мерелан могла перейти к исполнению своего замысла.
— Вот тут! — живо сказала она. — Вот этот такт, с которого тема резко изменяется, — я не уверена, что правильно его отбиваю. Роби, сыграй мне, пожалуйста, ля.
Роби извлек из-за пояса штанишек дудочку и сыграл требуемую ноту. Седые брови Уошелла поползли на лоб, а глаза весело заблестели.
Затем Мерелан пропела якобы беспокоивший ее отрывок, намеренно сократив его на целый такт. Роби покачал головой и отстучал пальцами правильный ритм.
— Если ты знаешь, как правильно, радость моя, сыграй мне, как нужно петь, — непринужденно попросила Мерелан.
Маленький Робинтон сыграл весь отрывок, и Уошелл, взглянув сперва на Мерелан, потом на ее сына, сложил руки на животе и понимающе кивнул.
— Спасибо, милый. У тебя хорошо получилось, — похвалила Мерелан и вручила Робинтону второй пирожок.
Мальчик сунул дудочку обратно за пояс и, усевшись на маленький стульчик, занялся пирожком.
— Действительно хорошо. Я бы и сам не сыграл лучше, Робинтон, — с серьезным видом подтвердил Уошелл. — Ты отлично сыграл, молодой человек. Это хорошо, что ты помог маме подобрать нужный темп. А ты умеешь играть еще что-нибудь?
Робинтон поглядел на маму — не возражает ли она. Мерелан не возражала, и мальчик, облизав губы, снова извлек дудочку, поднес ее к губам и заиграл одну из своих любимых мелодий. Закончив, он снова взглянул на маму.
— Играй дальше, — сказала она, легонько пошевелив пальцами.
Роби посмотрел на Уошелла, потом закрыл глаза и принялся играть вариации этой мелодии.
Уошелл набычился, внимательно глядя на Робинтона, а тот, позабыв обо всем на свете, отдался игре, пальцы его так и порхали по ладам маленькой дудочки. Из-за своих малых размеров дудочка временами издавала неприятные резкие звуки, но малыш так ловко управлял дыханием, что превращал их в веселые переливы.
По мере того как одна вариация сменялась другой, удивление Уошелла все возрастало. Он перевел взгляд на Мерелан. Та заметно расслабилась — как будто это чудесное представление было для нее чем-то обыденным. Внезапно доносившееся издалека пение хора смолкло. Мерелан тут же подалась вперед и постучала, выводя Робинтона из углубленной сосредоточенности. Мальчик посмотрел на нее почти с возмущением.
— Просто замечательно, — с уважением сказала Мерелан. — Это что-то новое, да?
— Оно придумалошь, пока я играл, — пояснил Роби и застенчиво взглянул на Уошелла. — Оно подходит.