Мастер-арфист
Шрифт:
После первого занятия Петирон отобрал сорок два подающих надежды ученика и разделил их на пять групп. Они различались не по возрасту, а по уровню подготовки, поскольку некоторых уже успели чему-то научить родители. Последняя группа состояла из пятерых человек, чересчур взрослых для того, чтобы заниматься вместе с детьми. Они учились по вечерам, ради удовольствия, и никто из них этого не стеснялся.
— Когда живешь в горах, нечасто подворачивается случай чему-то научиться, — без малейшего смущения пояснил Ранту. Коренастый плотник оглянулся
Как выяснилось, Ранту потрясающе играл на тростниковой свирели. Но когда Петирон всерьез вознамерился обучить Ранту нотной грамоте, плотник отмахнулся от этого предложения:
— Вы просто сыграйте мне разок нужную мелодию, да и хватит, я запомню.
В тот вечер Петирон долго мерил шагами свое скромное жилище. Одна лишь мысль о том, что великолепный самородок ежедневно рискует покалечить руки топором, пилой или теслом, выводила его из душевного равновесия. Мерелан попыталась успокоить мужа:
— Любовь моя, ведь далеко не для каждого свет клином сошелся на цехе арфистов.
— Но он…
— Он великолепно держится для молодого человека, которому следует содержать семью, — сказала Мерелан, — и он всегда будет любить музыку, даже если изберет для себя иной жизненный путь.
— Но ведь Ранту — настоящий талант! Ты же знаешь, столько мне пришлось биться над теорией музыки и над композицией, прежде чем я научился работать со сложными ритмами, — а он после одного-единственного прослушивания управляется с такими каденциями, которые даже у тебя, при всех твоих дарованиях, потребовали бы целого дня работы! А Сегойна рассказала мне, что он сам делает — делает! — гитары, флейты, барабаны — все инструменты, на которых здесь играют!.. — Петирон воздел руки, не в силах сдержать переполняющие его чувства. — Стоит мне вспомнить, сколько труда я затратил, чтобы освоить все таблицы для подмастерьев, которые Ранту ловит со слуха, я… у меня просто слов нет!
— Милый, но Ранту не хочет быть музыкантом. Понимаешь — не хочет. Он хочет заниматься своей нынешней работой, возиться с деревом. Даже все те инструменты, которые он мастерит, — это для него всего лишь развлечение, способ провести досуг, и не более того.
— Может, конечно, ты и права, Мер, но ты, похоже, кое-чего не понимаешь. Цеху арфистов нужно куда больше молодежи, чем приходит к нам сейчас. Тому же холду Пири просто необходим подмастерье, который жил бы тут постоянно, а не наведывался на краткий срок.
Петирон расхаживал по комнате, нервно потирая руки, — верный признак того, что он охвачен сильнейшим волнением.
— Каждый человек имеет право учиться, и цех арфистов обязан позаботиться о том, чтобы он мог этим правом воспользоваться. Нам отчаянно не хватает арфистов!
— Но все здесь заучивают обучающие Баллады, — сказала Мерелан. — Я и сама выучила их тут:
— Но они здесь знают не все важные Баллады, а лишь самые распространенные, — упрямо возразил супруге Петирон. Всякий раз, когда он принимался хмуриться, его густые брови сходились на
Мерелан с трудом сдержалась, чтобы не вздохнуть. Интересно, неужели только те, кто был воспитан в строгих традициях цеха арфистов, верят, что очередное Прохождение не просто может настать, а непременно настанет через пятьдесят Оборотов? Или их вера — всего лишь дань традициям цеха?
— Вот ты их и научишь всему, чему нужно. А я помогу. Но даже теперь, когда они вновь повидались со мной и познакомились с тобой, боюсь, местные жители тебя неправильно поймут, если ты предложишь одному из их лучших подмастерьев уехать в цех арфистов.
Петирон как-то странно взглянул на жену.
— Ты так думаешь?
Мерелан поджала губы. Подобным тоном — чрезвычайно сухим и унизительным — Петирон разговаривал с нерадивыми учениками, не прилагающими достаточных усилий, чтобы соответствовать его взыскательным требованиям.
— Ты же знаешь, что здесь был мор. Да еще холд потерял многих жителей во время той бури, — сказала Мерелан, стараясь сохранить спокойствие. — Хотя Пири не так уж велик, но для того, чтобы содержать его в должном порядке, требуется немало народу. И временами они просто не могут позволить себе выделить ни единого человека.
— Однако же они отдали двоих пареньков в Вейр, — с завистью произнес Петирон.
Мерелан попыталась сдержать смех, прикрыв рот ладонью, но у нее ничего не вышло: больно уж забавно выглядел сейчас Петирон.
— То есть ты хочешь сказать, что если бы ты оказался избранником посланцев Вейра, ты бы отказался?
— Меня не выбрали.
— Это я знаю. Но если б тебя позвали в Бенден-Вейр, неужели ты бы отказался?
— Ну… — попытался увильнуть от ответа Петирон. — Конечно, я не стал бы отказываться от столь высокой чести… Но ведь далеко не каждому из избранных во время Поиска удается запечатлить дракона.
— Они оба запечатлили зеленых, — сообщила Мерелан.
— Значит, они и вправду счастливчики.
— Но ни один из них никогда бы не стал хорошим арфистом, — сказала Мерелан и подмигнула мужу.
— Это нечестно, Мер, — холодно отозвался Петирон.
— А ты попробуй немного подумать над этим, дорогой, — отозвалась Мерелан и вновь принялась складывать выстиранное и высушенное белье.
Когда Петирон узнал, что Мерелан учит Робинтона плавать, его чуть не хватил удар.
— Да он ведь только начал ходить — куда ж ему плавать?! — возопил Петирон.
— Все наши дети учатся плавать на первом году жизни, — невозмутимо сообщила ему Сегойна. — И лучше учить ребенка еще до того, как он начнет ходить, — пока он еще помнит, как плавал в чреве матери.
— Что-что он помнит?!
Мерелан предостерегающе дотронулась до руки Петирона. Тот словно окостенел от потрясения — так на него подействовала мысль об опасности, которой только что подвергался его сын.
— Это чистая правда, — сообщила Сегойна. — Хочешь — когда вернешься, спроси сам у кого-нибудь из цеха целителей.