Мастер-арфист

Маккефри Энн

— Держи меня в курсе, Роб, — сказал Дженелл. Мастеру-арфисту не требовалось специально указывать, какая именно информация ему нужна.

А вот мастер Джиния, привстав на цыпочки, поцеловала Робинтона в щеку.

— Я пообещала твоей матери, что поцелую тебя от нее, — сказала целительница.

Робинтон уставился на нее, разинув рот. Он почувствовал, что краснеет. Оставалось надеяться, что никто не заметил переданного привета. Это было совершенно не похоже на Мерелан. Робинтон улыбнулся, и Джиния удалилась.

* * *

Райд

принял управление Холдом в свои руки решительно и уверенно. На следующий же день он созвал всех здешних ремесленников и спросил, имеются ли у них какие-нибудь дела, которые требуют его вмешательства. Потом он объявил, что брак его сестры Майзеллы состоится после подобающего периода траура и что леди Хайяра должна оставаться в Бенден-холде до тех пор, пока он не найдет себе подходящую супругу. Он также пообещал подыскать подобающее занятие для каждого из своих единокровных братьев и сестер.

Будь его речь лицемерной и высокопарной, можно было бы решить, что Райд не собирается выполнять свои обязательства. Но Робинтон тихо закипал, видя, как неуклюже подступился молодой лорд к этому непростому делу. В конце концов, существует масса способов подсластить горькую пилюлю! Но, похоже, Райд не знал ни единого — во всяком случае, изъяснялся он прямолинейно до грубости и ничуть не заботился о чувствах окружающих. Лишь Майзелла оказалась в состоянии дать ему отпор. Леди Хайяра же просто посмотрела на пасынка — глаза ее наполнились слезами — и безропотно приняла его распоряжения к сведению. К счастью, леди Хайяра была женщиной толковой и управляла хозяйством холда уже давно, так что на этой почве не должно было возникнуть никаких трений. Даже Райд понимал, насколько ценна будет ее помощь. Ему ведь нельзя даже смотреть на девушек, пока после смерти отца не минет трех месяцев.

И все же что-то ощутимо ухудшилось в холде, которым лорд Майдир управлял столь умело… и столь продуманно. Холдеры не захотели обсуждать свои проблемы с лордом Райдом; тогда он просто сказал, что они могут разойтись — что они и сделали. Робинтон сделал все, что в его силах, стараясь смягчить излишне жесткие высказывания молодого лорда: он разговаривал со многими людьми, как бы между делом упоминая, что Райд все еще не оправился от потрясения, вызванного трагической кончиной отца, и что, несмотря на хорошую подготовку, ему все еще не хватает знаний, которые можно получить лишь на собственном опыте.

Накануне второй годовщины пребывания Робинтона в Бенден-холде Райд вызвал арфиста к себе в кабинет.

— До меня дошли некоторые вести о вас, подмастерье, которые мне не понравились, — сказал Райд, не тратя время на вступления. — Я — лорд этого холда, и мое слово здесь закон. Я не нуждаюсь в том, чтобы вы у меня за спиной успокаивали недовольных холдеров или очерняли мои действия. Вы можете быть свободны.

— Быть свободен? — Робинтону показалось, что он сделался таким же непонятливым, как сам Райд.

— Да, свободны. Я освобождаю вас от занимаемой должности. — Райд подтолкнул к Робинтону кошелек с марками. — Я попрошу мастера-арфиста прислать вам замену. Но, естественно, я не собираюсь лишать вас вознаграждения, поскольку свои обязанности вы выполняли расторопно и энергично.

«Расторопность» и «энергичность» — это были два любимых словечка Райда.

— Но я…

— Вы можете вызвать по барабанной связи этого вашего друга, бронзового всадника, чтобы он отвез вас обратно. Передайте вот это, — он положил поверх кошелька небольшой пергаментный свиток, — мастеру Дженеллу. Вы меня в качестве арфиста холда не устраиваете.

И Райд встал, давая понять, что разговор окончен. Лишившийся дара речи Робинтон забрал со стола кошелек и свиток, развернулся на каблуках и вышел из кабинета, лишь с трудом удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.

Не сказав никому ни слова, разъяренный и сбитый с толку, подмастерье отправился к себе в покои и собрал вещи. Потом он заглянул в классную комнату, где как раз вела урок Майзелла; она, должно быть, знала о его увольнении, поскольку, едва взглянув на вошедшего, тут же отвела взгляд и, ничего ему не сказав, демонстративно стала слушать, как дети декламируют стихотворный отрывок. Робинтон собрал ноты и инструменты, улыбнулся на прощанье бывшим своим ученикам и вышел — тоже ничего не сказав.

Когда он взбирался на барабанную вышку, перескакивая через три ступеньки, ему вдруг пришло в голову, что лучше было оставить вещи там и вовсе не заходить в класс. Добравшись до верхней площадки, Робинтон едва дышал, зато гнев и возмущение, рожденные несправедливым увольнением, отчасти поутихли. Просто Райд слишком неопытен и не понимает, что своим поведением он оскорбляет холдеров и что арфист — ценный помощник в делах управления холдом.

На вышке дежурил Хайон. Завидев Робинтона, он улыбнулся, но, что он хотел сказать, осталось неизвестным: Робинтон заговорил первым.

— Мне разрешено отправить сообщение, — не сдержавшись, резко выпалил арфист.

Схватив палочки, он отстучал краткую просьбу помочь ему с переездом. У Хайона от удивления расширились глаза. Юноша снова хотел что-то сказать, но сдержался.

Коротать время на вышке в ожидании ответа из Вейра было неловко, но Робинтону не хотелось сейчас ни с кем разговаривать. Хайон был достаточно тактичен, чтобы понять это. Подмастерье уселся на табурет и принялся ждать, попивая кла. В конце концов прилетел рокот барабана, сообщавший, что дракон скоро будет.

— Роб, так что же все-таки случилось? — не выдержал Хайон.

— Твой брат считает, что я — неподходящий арфист. Хайон встретил его взгляд, не дрогнув.

— Мой единокровный брат, — сказал он, намеренно подчеркнув степень родства, — не всегда пользуется мозгами, доставшимися ему от рождения. Если, конечно, ему что-нибудь при рождении досталось. Он знает, что тебе удалось успокоить опытных, сведущих холдеров, которых он умудрился оскорбить?

— Именно из-за этого он меня и выставил, Хайон. Передай леди Хайяре, что я глубоко сожалею о том, что мне пришлось уехать…