Мастер, Елизавета и другие
Шрифт:
– Вот это здорово! Так я могу всю историю мира узнать и описать, как всё было!
– Не сможешь, – усмехнулись Помощники. – Это выходит из зоны твоей ответственности. Сейчас тебе показали, как можно разворачивать течение времени. А использовать своё умение ты сможешь, только просматривая тонкое тело человека в поиске причин болезни. Каждому своё!
– Ну что же, спасибо и на этом. Когда я смогу приступить к работе?
– Вопрос не к нам. У тебя есть возможность общения с Разумом. Пока!
Целитель будто проснулся от тяжёлого сна. Сколько он продолжался, определить было трудно. По всей видимости, не более нескольких минут. Целитель вспомнил, чему обучали его Помощники Разума и попробовал повторить опыт на чугунном бомбардире. Ничего не получилось. «Не моя зона ответственности. Вишь, как у них всё расписано! Не забалуешь! Каждому своё, – подумал Целитель,
Мастер интерпретирует историю России как борьбу Святой Руси и Руси Окаянной. Так в чём гордость русского народа?
Мастер упорно работал над своей новой книгой. Его областью интересов была русская история. Даже не сама история, а её интерпретация. Это давало свободу фантазии, и не возникала присущая историкам боязнь нарушить конструкцию исторических фактов, с большим трудом собранных ими. Из множества противоречивых артефактов интерпретатор истории отбирает те, которые ведут к воссоединению с современной действительностью и отражаются в ней своим влиянием на ход исторического развития. Насколько полученная картина соответствует исторической действительности? Кто может оценить это? Оценки современников, как правило, определяются их политическими позициями, поэтому Мастер не обращал на них внимания, основываясь на утверждении, что «на всех не угодишь». По его мнению, самым главным для интерпретатора истории было не потревожить прах усопших поколений. Так, например, в своей книге он мог вложить в уста протопопа Аввакума любые слова, а в его голову – любые мысли, но с одним условием: Аввакум не должен был бы от них отказаться и, уж тем более, обидеться. В понимании Мастера «правда» была не в строгом следовании историческим артефактам, а в донесении сущности прошедшего, отразившегося на жизни современности. Если какие-то события в прошлом не оставили след в настоящем, то их не стоило и тревожить.
Мастер встал с рабочего кресла и подошёл к книжному шкафу. За стеклом толпились корешки книг, он слышал голоса их авторов-историков, спорящих с ним и между собой. Вся трагедия русской исторической науки (да не только русской) заключается в желании власть имущих показать себя перед потомками в наилучшем свете, что приводит к появлению в официальной истории не реальных дел, а придуманных в угоду правителям. Историческая наука почти всегда остаётся под гнётом власти. Исходя из существующих в определённый период политических и религиозных идей из истории вымарываются дела и люди их совершавшие. Приходит новое время, оно несёт другие идеи, и история вновь переделывается, что нравится одним слоям населения и вызывает протест у других. Это приводит к печальным последствиям: наша история нас не объединяет, а разъединяет. Что может в истории нас объединить?
Мастер вернулся к рабочему столу и задумался. Это самый серьёзный вопрос для интерпретатора истории. Существуют две крайности. Одна – это следование чувству патриотизма, что, как правило, приводит к вымарыванию из нашей истории неподходящих по этому критерию дел. Вторая – стремиться «показать всё как есть», но такой подход на первый план выставляет весь негатив, чего явно допустить нельзя и, самое главное, он запутывает молодёжь.
Мастер считал, что показывать в истории надо всё, но давать всем событиям оценку «святости». В советское время вместе с литературой церковных историков было уничтожено и понятие «святости». А ведь оно надгосударственное, наднациональное и даже надрелигиозное. Находясь над человечеством, святость может проявляться в любой стране, в любой национальности и в среде разных (но уже не любых!) религий. Святым становится добродетель, то есть всё то, что приносит человеку, народу и, быть может, всему человечеству пользу, не угнетая окружающий мир.
Понятие «святости» как добродетели соответствует духу русского человека. Мастер вспомнил посещение в прошлом году Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале. Там на входе в кельи монахов висела табличка с выдержкой из книги русского философа И. А. Ильина: «Мы говорим о святой Руси для того, чтобы утвердить, что рядом с окаянной Русью (и даже в той же самой душе!) всегда стояла святая Русь. И Россия жила потому, что святая Русь вела несвятую Русь, обуздывала и учила окаянную Русь». Философ Ильин понял и принял, что в истории российского государства были как святые, так и окаянные дела. Вот это надо принять и русским интерпретаторам истории и описывать историю России как действия двух эфемерных образований: Святой Руси и Руси Окаянной. Борьба между ними принимает общественное значение, победа одной или другой стороны определяет путь дальнейшего движения русского государства.
Так чем же русскому народу можно гордиться в своей истории? Мастер сделал для себя очень важный вывод: в своей истории русские люди могут (и так хочется сказать – должны!) гордиться победами Святой Руси над Русью Окаянной. Такой подход не позволит уйти от «правды» исторических событий, а позволит показывать как святые, так и окаянные дела. И, в тоже время, поможет воспитывать молодёжь в духе национального патриотизма, исходя из общечеловеческих ценностей.
«Вот, к примеру, в настоящее время наиболее спорным эпизодом истории России является её социалистическое прошлое, – продолжил рассуждать Мастер. – Цель построения социалистического общества была благая, так как предполагала дать свободу и хорошую жизнь всем народам бывшей Российской империи и избавить их от эксплуатации человека человеком. Однако благая цель достигалась как святыми, так и окаянными делами. И последствия её достижения были далеко неоднозначными по своим оценкам. Какой можно сделать вывод об этом историческом эпизоде России? Получить его очень сложно, это трудная задача, нерешённая до сих пор. Да и в полном объёме она не будет никогда решена, поскольку для этого надо знать недоступную людям Истину. Ведь этот «исторический эпизод» отразился не только на жизни российских народов, он затронул весь земной мир, если не напрямую, то опосредованно. Но мы, русские, можем гордиться им, потому что в нём наше «хорошее» старалось пересилить наше «плохое». Каждый живший в то время в России представлял либо святую Русь, либо Русь окаянную, вне зависимости от политической силы, которую он поддерживал, или даже если был вне их борьбы. Мы выжили как народ и как государство, потому что «рядом с окаянной Русью (и даже в той же самой душе!) всегда стояла святая Русь». И можем считать социалистическое прошлое великим делом, поскольку в борьбе между святой Русью и Русью окаянной всё-таки победила святая Русь. Благостная цель – построение социалистического общества, была достигнута, хотя по своим последствиям не удалось получить желаемого результата. Вывод о том, что построение социалистического общества явилось для России великим делом, которым она может гордиться, должен устроить все Правды, воюющие вокруг Истины. Их борьба продолжится вокруг оценок отдельных событий и их последствий, произошедших при построении социалистического общества. Она переносится на уровень специалистов в истории и политики, а гордость за своё великое прошлое остаётся в российском народе. Именно эта гордость и рождает патриотические чувства, о которых так мечтает руководство страны».
Мастер подошёл к окну. Солнечная погода соответствовала его настроению. А не поделиться ли им с Елизаветой? Мастер потянулся к телефонной трубке.
Мастер и Елизавета находят себя в любви с надеждой почувствовать радость жизни
После давнего ужина в ресторане Елизавета и Мастер не встречались. Нельзя сказать, что на ужине или после него произошло какое-то разобщение, нет, просто дела и проблемы каждого завертели их, и они как бы потеряли друг друга во времени. Воспоминания периодически вспыхивали и отходили на задний план. Они иногда перезванивались, обещали друг другу вот-вот освободиться и встретиться, но не получалось. Отношения, входившие в такую стадию, как правило, тихо и спокойно приходят к концу.
Звонок Мастера застал Елизавету дома.
– Девушка с именем английской королевы дома? – голос в трубке заставил вздрогнуть сердце Елизаветы. – Может ли она дать аудиенцию представителю русской интеллигенции?
– Может, может! – радостно закричала Елизавета. – И даже готова прискакать к нему в любое место.
– Тогда идём друг другу навстречу и через час встречаемся на мосту имени Лейтенанта Шмидта. Это ровно середина расстояния между нами, и кто её достигнет первым, тот больше и соскучился.
– Я побегу, нет, я полечу и буду первой! – Елизавета засуетилась, – до встречи!
Мастер положил трубку и улыбнулся. «Что здесь для неё главное: быть первой или больше соскучившейся?» – подумал он. За несколько встреч с Елизаветой он уже понял её стремление к лидерству во всех делах и отношениях. В данном случае Мастер был не прав – Елизавета действительно по нему скучала и никак не могла понять, почему так неожиданно начавшиеся отношения затормозились.
Встретились они ровно посреди моста, и Елизавета в этом сразу усмотрела знак Божий.