Мастер, Елизавета и другие
Шрифт:
Не поддаются лечению самоубийцы, которые выжили и остались больными или инвалидами. У таких людей тонкое тело полностью разрушено и не поддаётся восстановлению. Поэтому в любой религии самым большим грехом является самоубийство, так как оно до основания разрушает тонкое тело.
Выбор человека для лечения остаётся за Целителем. Он привлекает Высшие Силы через Разум, который даёт оценку целесообразности этого выбора. На чём основывается эта целесообразность, Целитель пока не понял, но надеялся, что в будущем ему в этом помогут решения, принимаемые Разумом. Окончательную оценку возможности физического излечения человека можно дать после анализа состояния тонкого тела человека. Как правило, у верующих людей оно менее повреждено, чем у атеистов или особенно
Целитель, несмотря на позднее утреннее время, ещё лежал в постели и думал, как много информации он смог получить за сегодняшнюю ночь. Помощники всеобщего Разума работали по очень эффективной методике обучения, действуя как на его сознание, так и на подсознание. Если на Земле люди в процессе обучения обращаются только к сознанию человека, а новая информация попадает в подсознание после массы повторений, то Помощники Разума одновременно задействуют сознание и подсознание. При этом, как понял Целитель, на сознание они воздействуют через голосовые каналы, а на подсознание – через глаза. То есть, одновременно ему что-то говорят и что-то, но совсем другое, показывают, и одно другому не мешает. Но самое удивительное – всё сказанное и показанное накрепко запоминается! А вот как именно они этого достигают, ему осталось неясно. В бывшей жизни у него с памятью были проблемы, сейчас они пропали. Быть может, на первом этапе обучения они основательно почистили его память, убрали мусор, который скапливается за годы жизни?
Ну ладно. Пора вставать. Голова гудит, тело ломит, горло болит. Опять, наверное, разговаривал с Помощниками Разума квакающим голосом. Не просто даются ему эти знания. Интересно, когда он на практике начнёт их применять?
Аввакум проклинает никонианство и лишается духовного сана
«Аввакум встал с соломенного тюфяка и пошёл к стоящему в углу ведру попить водицы. За ним потянулась тяжелая цепь, пристёгнутая к правой ноге. Почти десять недель сидит он в подвале Пафнутьева монастыря, куда его привезли из Мезени. Там осталась протопопица с младшенькими, а его самого с сынами Иваном и Прокопием отправили в Москву. Была надежда, что к царю везут, решил-де батюшка с ним потолковать, да вот не довезли, вёрст за девяносто до Москвы посадили на цепь, как собаку дворовую. Сидит в темноте, в холоде да в голоде – кроме хлеба и воды, ничего есть-пить не дают. Зато каждый день дьякон Козьма приходит, уговаривает: «Долго ли тебе мучить нас? Соединись с нами, Аввакумушко!»
«С ними, это с еретиками-никонианами, Богом проклятыми. И мучаю, оказывается, я их, а не они меня, – размышляет Аввакум. – Мне же любо, Христа ради, нашего света, пострадать, я за правое дело борюсь!»
Загремели засовы, в подвал вместе с Козьмой вошли стрельцы, приказали прибираться, дальше повезут. А Козьма, пока Аввакум собирает свои скромные пожитки, нашёптывает ему по-тихому: «В Москву тебя повезут, на духовный Собор, патриархи восточные тебя уговаривать будут. Ты уж держись, Аввакумушко, не отступай от старого благочестия; велик ты будешь у Христа человек, как до конца претерпишь; не гляди на нас, что погибаем мы!»
«Вот тебе и увещеватель! – Подумал Аввакум. – Десять недель меня уговаривал об одном, что приказывали ему, а думал совсем другое. Все они такие, со страха и Христа предали». Ничего не ответил ему Аввакум, вышел из подвала, глубоко вдохнул свежий морозный воздух. Не сломили его подвалом, ещё более укрепился он в своём веровании, чувствовал силы бороться и дальше за правду Христову.
В Москве Аввакума сразу на Собор потащили, вытолкнули его на середину зала. Оглянулся Аввакум на царёво место. Нет царя-батюшки, не пришёл на заседание, не стал смотреть, как он будет бороться с еретиками. А они сидят в креслах, сытые, в одеждах красивых, глазами злыми зыркают на рвань на нём одетую. Понял Аввакум, что нет смысла их убеждать в правоте своей, заклятые враги они его и Господа Бога Исуса Христа.
– Именем Бога нашего светлого Исуса Христа проклинаю вас и семя ваше еретическое! – закричал Аввакум, подняв над головой два пальца правой руки. – Искусил вас сатана мерзопакостный, отдали вы ему светлую Русь, очервленет он её кровию мученическою! За всё спросится с вас на Суде Божием!
Зашумел Собор, закричали на Аввакума иерархи русские, проклиная его за слова поносные и непослушание. Самые ретивые соскочили со своих кресел, бросились на Аввакума, стали за бороду его рвать, наземь повалили, сапогами охаживали. Вытащили стражники окровавленного Аввакума из толпы негодующих иерархов и повезли в соборный храм. Там остригли его и бороду отрезали – так и распрощался протопоп Аввакум со своим духовным саном.
Посадили Аввакума в палатку, разбитую на дворе Никольского монастыря на Угреше. Это-то в студёном феврале! Тут уж и подвал в Пафнутьевом монастыре вспоминался как дом родной! Семнадцать недель предстояло Аввакуму в ней просидеть. Царь всё думал, что дальше с ним делать. По всему раскладу на плаху надо отправить, да мученичество на Руси в святость человека переводит. А делать из Аввакума святого мученика совсем негоже. К тому же царица, Марья Ильинична, за Аввакумушку всё заступается. Плохо дело у неё со здоровьем, боится она, что Господь Бог за Аввакума её наказывает. А кто он такой, что бы сам Бог за него заступился? Решил Алексей Михайлович навестить Аввакума. Как-то ночью украдкой пошёл в Николин монастырь, подошёл к темнице аввакумовой, прислушался. А Аввакум не спит, псалмы поёт, Господа Бога славит. Понял царь, что не сломить ему Аввакума и смертию наказывать нельзя – себе дороже. Нужно куда-нибудь спрятать его подальше, чтобы народ забыл про него. А если народ забудет, то и Бог потеряет.
На следующий день Алексей Михайлович благоволил духовному Собору на наказание двух самых главных персонажей противоборствующих сторон в церковной реформе. Собор в присутствии александрийского и антиохийского патриархов признал Никона виновным в самовольном оставлении патриаршей кафедры и официально лишил его звания патриарха. За недостаточную святость и самовольство Никон был отправлен в Ферапонтов монастырь в качестве простого монаха. Вторым указом Собора протопоп Аввакум и его соратники были лишены сана и отлучены от церкви по обвинению за хулы на исправленные богослужебные книги. Они были высланы на монастырское тюремное содержание.
В тот же сатанинский 1666 год были изданы «Наставления благочиния церковного», где те, кто не станет их выполнять, были названы «ослушниками и безчинниками», достойными наказания: «Если кто не послушает нас хотя в одном чем, повелеваемом теперь, или начнет прекословить, мы таких накажем духовно, а если и духовное наказание наше начнут презирать, мы к таким приложим и телесное озлобление». После выпуска этого Наставления, как и предсказывал Аввакум, светлая Русь начала «очервленяться кровию мученическою». Русская Православная Церковь раскололась. Те, кто остались верными старым обрядам, были названы «раскольниками» и преданы анафеме. Руководители старообрядческого движения, в том числе и Аввакум, были определены к отправке в Пустозерский острог.
Целитель ищет пути излечения страждущего тела больного
Целитель в сильном возбуждении ходил по комнате. Сегодня ночью он общался с Разумом. Целитель сам вышел на него с желанием начать лечение людей. Открывшиеся в нём способности диагноста позволяли ему видеть болезни людей при встрече с ними. Вид людей, нуждающихся в лечении, но не получающих его, вызывал в нём чувство сострадания, которое усиливалось из-за невозможности самому принять посильное участие в излечении больных. Последнее время он даже стал меньше выходить на улицу.