Мастер, Елизавета и другие
Шрифт:
– Желание разобраться в Истине жизни является одним из основных желаний района Земли, где ты живёшь, – раздался в голове Целителя мелодичный голос Разума. – Для человека это желание невыполнимо, но похвально. Тот народ, который об этом не думает, обречён на вымирание. Стремление понять своё предназначение и смысл человеческой жизни даёт человечеству возможность достичь бессмертия своей популяции при смертности каждого индивида. Если вы потеряете к этому интерес, то превратитесь в травоядных животных, или хуже того, в хищников, которые перегрызут друг друга. Желание понять смысл жизни движет всей интеллектуальной деятельностью человека, в том числе и искусством, о котором ты сейчас думаешь. Ты меня понял?
– Да, – ответил Целитель. – Значит, нам надо бояться не дьявола, а своей успокоенности и безразличия ко всему. Как говорят в России, на то и кошка, чтобы мышка не дремала.
– Это уж кто во что верит, у вас много интересных поговорок, в них прячется целесообразность вашей жизни. Да вот только редко вы их вспоминаете, – укорил Разум и покинул Целителя.
В музей современного
Елизавета и Мастер задают вопросы о любви и судьбе человека
Елизавета сидела перед зеркалом и медленно расчёсывала волосы. Она вспоминала ночь, проведенную с Мастером. Он показал себя опытным любовником, понимающим чувства женщины и имеющим способность её удовлетворить. К сожалению, Елизавета ещё ни разу в своей жизни не испытывала сексуального удовлетворения, что было связано с её здоровьем. Она к этому привыкла, поэтому в постельной встречи с Мастером не ожидала стремительного прорыва в женское физическое счастье. Но желание отдавать себя этому человеку она интуитивно ощутила практически сразу. Это было главным для первого сексуального знакомства. Дальше должны пойти перестройка, подстройка, налаживание внутренних связей, это длительный процесс, интересный сам по себе. Для его продолжения и развития необходимо раскрывать сердца, доверять и верить, пытаться избавиться от страха, думать о том, что механизм соединения двух людей определяется Богом, именно Он держит людей вместе, потому что Сам сводит их.
Елизавета представляла серьёзные отношения между мужчиной и женщиной в нескольких измерениях. Первым была длина, под которой она понимала время, то есть, сколько Богом отведено прожить вместе. Второе – высота как стремление постигать истину и идти к высокодуховному, божественному. Третье – глубина, измеряемая степенью взаимного понимания и полной открытостью. Четвёртое – это широта всеохватывающей и всепоглощающей любви. В этих измерениях два человека соединены невидимыми нитями, благодаря которым между ними появляется духовная близость, сплачивающая и охраняющая вера, вне зависимости от возраста и расстояния между ними. Всему этому нельзя противиться, закрываться, иначе внутренние блокировки рано или поздно дадут о себе знать, и тогда начнутся душевные метания. Они-то и разрушают даже самые крепкие семейные союзы.
Мастер так глубоко не думал о последствиях проведённой с Елизаветой ночи. Что было – то было, а что будет дальше – жизнь подскажет. Мужчины к сексу относятся более спокойно и не строят каких-то дальнейших планов. «Насколько мы всё-таки разные, во всём, и в сексе тоже, – подумал Мастер. – Женщина ищет в нём возбуждение, чтобы почувствовать лёгкость в теле и готовность летать. Мужчина, наоборот, добивается успокоения от сексуального возбуждения, и после него ощущает приятную усталость и завершённость. По-видимому, это связано с природным предназначением мужчины и женщины. После секса он свою детородную функцию выполнил, она только приступает к её выполнению».
Мастер ехал в автобусе в книжный магазин забрать заказанные им книги. Утро было раннее, зимой в Питере светает поздно, часов около десяти, и у людей, едущих на работу, настроение было мрачное, темнота создавала ощущение недосыпа. «Вот так, – подумал Мастер. – Каждый тянет по жизни свою лямку, как говорится, от судьбы не уйдёшь.
А все ли из едущих в автобусе людей нашли свою судьбу? И, вообще, что такое судьба и когда она даётся человеку: изначально при рождении или он сам её находит? А может быть не находит, а просто с ней встречается, вернее, сталкивается?» Вихрь вопросов завертелся в голове Мастера. Ему нравилось, когда они к нему приходили внезапно, не связанные с окружающей обстановкой, отрывающие его от серой будничности. Вопросы заставляли уходить мыслями в приятное далёко. «Вот, к примеру, жизнь двух известных оперных певцов-баритонов. Один родился в многоквартирном доме, на первом этаже которого располагалась школа искусств. Родители (папа – инженер, мама – медицинский работник) отвели туда шестилетнего мальчика учиться музыке. Он добросовестно её изучал, играл на фортепьяно и, после возраста возмужания, у юноши прорезался замечательный голос. Он поступил в институт искусств, его подхватили опытные учителя, юноша начал выступать на отечественных и международных конкурсах, везде завоёвывал первые места и в результате стал всемирно известным оперным певцом. Это тот пример, когда можно сказать, что человек родился со своей судьбой». Мастер, проталкиваясь в автобусной тесноте, выскочил из автобуса на несколько остановок раньше своей. Его заинтересовали пришедшие на ум мысли, и хотелось обдумать их на свежем воздухе, пройдя не спеша по пока ещё пустынным улицам. «Второй пример, – продолжил Мастер. – Мальчик родился на окраине города, на улице, застроенной небольшими частными домиками. До возмужания улица стала главным местом времяпровождения мальчишки. Друзья-товарищи, пацанское братство, игры в казаки-разбойники, драки с компаниями из соседних районов, уличный футбол. Затем школа, футбол уже за школу. Войдя в возмужалость – игра в городской команде, а потом лестное приглашение в серьёзный футбольный клуб. Казалось, вот она судьба, ан нет! Как-то после победы в игре (отмечали её, как обычно, на свежем воздухе), среди присутствующих случайно затесался один футбольный фанат, профессиональный музыкант. И когда он услышал заздравную песню, исполненную футболистом, то подошёл к нему и выразил своё восхищение. Но уже не забитым мячом, а его голосом. На следующий день он почти силком потащил футболиста в музыкальное училище, и отсюда началось всемирное восхождение известного оперного певца. Он нашёл свою судьбу, или, вернее сказать, столкнулся с ней. А что было бы, если в той весёлой компании не оказался заезжий музыкант? Или футбольный матч бы проиграли? Да и выигрыш, по сути дела, произошёл случайно: защитник, бросившийся наперерез нашему футболисту, споткнулся, и тем самым дал ему возможность с близкого расстояния пробить по воротам. А если бы защитник не споткнулся?» Мастер засмеялся. Вот к чему он пришёл – неловкость футбольного защитника привела другого человека к судьбе, давшей ему славу, а миру великого певца.
Так что же собой представляет судьба? Набор случайностей или Божий промысел? В первом случае судьба имеет земной смысл и в ней господствует Его Величество Случай. Во втором смысл становится запредельным, божественным и в нём властвует Господь Бог. «В своё время, к концу жизни, к божественному смыслу пришёл Лев Толстой и начал искать ответ о предназначении человека в православной вере, – Мастер решил опереться на классика. – Как я предполагаю, он его так и не нашёл. Как и многие другие. Но кто-то ведь должен его понять! К примеру, тот же самый протопоп Аввакум, положивший жизнь на свою веру в Бога. И в этом было его предназначение». Мастер попал в круг мыслей, из которого не было видно выхода. «Это как в науке проблема вечного двигателя, – Мастеру пришло на ум сравнение. – Его невозможно создать. Но он существует. Однако его существование невозможно объяснить. А раз невозможно объяснить, то его нет. Круг замкнулся».
Аналогия с вечным двигателем успокоила Мастера. Если мировое научное сообщество смирилось со своей проблемой, то почему и ему, писателю средней руки, не смириться перед понятием судьбы?
Алексей Михайлович и Аввакум в споре между собой. В чьей правде прячется истина?
«Ох, ошибся Алексей Михайлович с Аввакумом, не сгибается он, а ещё более крепнет. В своих челобитных к нему уже не униженно просит, а требует и угрожает Божьим наказанием. А от этого становится страшно. Алексей Михайлович вспомнил последнее Божье наказание – моровую язву 1654–1655 годов, прошедшую по русским селениям, городам и монастырям. Тогда в его любимом Звенигороде погибла половина населения, а в Москве и того более. Сам Алексей Михайлович вместе со своей семьёй прятался от болезни в Вязьме, полгода в ней прожил, там и дочка Анна родилась, царство ей небесное. Недолго прожила, пяти лет не исполнилось, как Бог её к себе призвал.
«Не дай Бог вновь такого повторения, спаси и сохрани нас Матерь Божия, заступница наша, – прошептал Алексей Михайлович и, повернувшись к иконе Божией Матери, стал просить Её о защите православного народа. – Надо дать указание по всем храмам и монастырям, пусть молятся о защите Светлой Руси от болезней». Эта мысль напомнила ему о непослушании монахов Соловецкого монастыря, отринувших новые обряды. Воспоминание вызвало неприятные чувства. Вот уже три года стоят стрельцы под стенами монастыря, чтобы привести к порядку монахов, да без толку. Понимал он почему: сочувствуют стрельцы монахам, сами в душе остаются старообрядцами, вот и нет толку от их стояния, а только один вред. Ведь монахам стали помогать разбойники Стёпки Разина, уцелевшие после подавления восстания казаков. А что если бунт вспыхнет с новой силой?
Да тут ещё Аввакумушко развернул бурную деятельность, сидя в Пустозерском остроге. Рассылает по всей Руси свои письма, народ возбуждает. «Опять-таки, кто передаёт его письма на волю? – Вновь неприятные мысли пришли к Алексею Михайловичу. – Стража, конечно. И там поддерживают старообрядчество, а значит, выступают против него, царя Московского». Ведёт Алексей Михайлович с Аввакумом нескончаемый заочный спор. «За что Богу наказывать меня и дом мой? – спрашивает его мысленно Алексей Михайлович. – Ведь я радею за народ русский и в православии истинном его содержать хочу». А Аввакум ему из-за тридевяти земель отвечает: «Почто истину в неправде содержишь? Сего ради открывается гнев божий на вас и бысть ты наказан от Бога и все царство твое». И думает Алексей Михайлович: «Чья правда истиннее? Твоя или моя?» А Аввакум ему как гвозди в гроб вбивает: «Мы за свою правду страждем и умираем и крови своя проливаем». Царь ему в ответ угрожает: «Ещё больше крови прольёте, коли мою правду не поддержите». Аввакум на угрозы царя спокойно отвечает, жалеет его, как несмышлёныша: «Жаль нам твоея царские души и всего дома твоего, зело болезнуем о тебе, да пособить не можем, понеже сам ты пользы ко спасению своему не хочешь». Ах, как хочется царю, чтобы и там, в своих вкопанных в землю срубах, молились о здравии его! Но спокойно, в силу правды своей, отвечает ему Аввакум: «Ну, государь, благословляю тебя благословением последним, а потом уж прости». Сжалось сердце Алексея Михайловича, чувствует слабость своей правды, слышал вчера он крик юродивого на паперти церкви в след ему: «Не та вера правее, которая мучит, а та, которую мучат!» А через юродивых порой сам Бог глаголет. «Ох, нехорошо всё складывается, – мучается добрый человек царь Алексей Михайлович. – Как хотелось спокойствие и порядок в государстве навести, ан нет, не складывается дело». И правду вещает Алексей Михайлович. С его приходом на царский трон русскому народу, измученному татарским игом, жестокими царями-Иванами, был дан глоток свободы. В 1649 году было принято Соборное Уложение законов русского государства. Цель его создания, как кодекса права, стало уравнение всех пред законом: «… чтобы Московского государства всяких чинов людям от болшаго до меншаго чину суд и расправа была во всяких делех всем ровна». Собрал тогда Алексей Михайлович Земский Собор, подписались под Уложением его представители, а затем утвердил его сам царь.