Шрифт:
Глава 1
В просторном зале, на нулевом этаже, где стены были настолько голыми, что пауки отказывались там жить из-за отсутствия интерьера, а пространство было таким пустым, что даже эхо чувствовало себя одиноко, молодой мужчина ростом под два метра поднимал гантели весом с небольшого пони — по восемьдесят килограммов каждая. Мышцы его играли под кожей, словно змеи, пытающиеся сбежать из-под нее. Он размышлял, что этот «детский» вес уже маловат для него, но был доволен количеством выполненных подходов и тем, как сила
Этот внушительный парень был настолько увлечен физическим развитием, что в мире, где Одаренные предпочитали махать палочками и шептать заклинания, его увлечение выглядело так же странно, как мертвец на вечеринке живых. Но он был другим. У него были свои тайны и, возможно, даже свой подземный бункер.
— Кхе-кхе… — раздался наигранный кашель, словно кто-то пытался привлечь внимание перед тем, как упасть замертво.
Не переставая поднимать гантели, парень лениво обернулся на звук и увидел перед собой человека с густыми ухоженными усами.
— Ты, как всегда, предсказуем, Добрыня, — улыбнулся вошедший, приближаясь так медленно, словно боялся наступить на свою тень. — Если мне нужно тебя найти, я всегда знаю, где искать.
— В большом теле большой дух, как говорят, — отозвался «крупногабаритный», улыбаясь.
— Лучше бы у тебя был Дар, сын, как у всех нас, — вздохнул усатый, и его усы вздохнули вместе с ним. — Но я пришел поговорить совсем о другом.
— Если ты насчет документов по последней сделке с торговцами, то я еще их не читал, — улыбнулся Добрыня.
— Да я уже понял: у тебя на первом месте всегда тренировки, — отец неодобрительно покачал головой. — Но дело касается твоего поступления в академию. Тебе уже восемнадцать лет, пора бы и честь знать.
— Отец, опять ты за своё, — нахмурился Добрыня, сжав сильнее гантели. — Я же говорил, что не хочу этого. Не все аристократы рвутся в эту академию, многие спокойно обучаются дома и наслаждаются жизнью.
Глава Рода усмехнулся, но затем лицо его стало серьезным.
— Ты и бизнесом-то не особо интересуешься. Дома сидят только те, кто боится выйти на улицу и столкнуться с реальностью. А ты не настолько занят, как императорские бездельники. Так что это даже не обсуждается. Собирай свои пожитки, пока я не передумал и не отправил тебя туда силой.
Сын попытался еще раз убедить отца в обратном, привел несколько весомых аргументов, тяжелее его гантелей. Но глава Рода оставался твёрд в своем решении, отбивая каждое слово Добрыни, словно мячик для пинг-понга.
— Кстати, уже решено: вместе с тобой на учебу поедет младшая сестра, — заявил он после паузы, которая казалась вечностью.
— Что? — Добрыня поморщился. — Я же говорил, что это плохая затея. Маше опасно находиться в этой бойне под названием академия: она ещё слишком юная, чтобы погибнуть так рано. Ты должен повлиять на неё, отец. Тебя, может быть, она и послушает, прежде чем спалит дом.
Глава Рода хитро улыбнулся и показал сыну экран телефона.
— Думаешь, я не старался? Я тоже не хотел так рано выпускать её из родительского гнезда, учитывая, что она любит поджигать всё вокруг. Но смотри сам, — отец включил записанное видео на телефоне.
На экране была видна девушка с длинными волосами и таким раздраженным выражением. Она скрестила руки на груди и смотрела на отца так, словно прикидывая, не превратить ли его в пепел прямо сейчас.
— Это мама твоя снимала, — вставил глава Рода с легкой усмешкой.
На записи зазвучал голос отца, который, казалось, уже смирился со своей судьбой.
— Мария, угомонись, пожалуйста, — наставническим тоном он говорил ей. — К чему торопиться, и в шестнадцать лет идти учиться? В твоем возрасте люди ещё наслаждаются жизнью.
Едва он это произнес, как вокруг девушки вспыхнула огненная аура, способная сжечь весь дом дотла. Искры от нее подожгли штору, и слуги на видео засуетились, пытаясь потушить огонь. За кадром раздался приглушенный голос матери:
— М-да… Молодец! Но эти шторы всё равно были ужасными.
Мария же не сдвинулась с места и сказала капризным голосом.
— Я своего братишку одного туда не отпущу! Кто, если не я, спасет его от него самого? Если я сказала, что поеду, значит, так и будет! — она уже кричала, и пламя вокруг неё разгоралось только сильнее.
Отец на записи остался невозмутимым.
— Теперь ты понял, Добрыня, что все разговоры с ней безрезультатны? — отец убрал телефон в карман и посмотрел на сына так, словно тот был последней надеждой семьи. — Ты слаб, в отличие от остальных Одарённых, и академия хотя бы даст тебе шанс не погибнуть в первый же день. И, возможно, сэкономит нам на похоронах.
— Я слаб? — с лукавой ухмылкой спросил Добрыня, протягивая отцу одну из своих гантелей. — Подержи-ка, если думаешь, что я пухлый павлин.
Отец, кряхтя и напрягаясь, взял гантель в руки. Его лицо мгновенно приобрело оттенок спелого помидора, а вены на лбу вздулись, как карты в руках шулера.
— Это… ничего не меняет… — выдавил он сквозь стиснутые зубы, стараясь не уронить тяжелую гантель на ногу. — Благодаря твоему жалкому Дару физика ты можешь эти фокусы показывать. Но он у тебя такой слабый, что даже комар бы пожалел. Без развития он останется никем, и рано или поздно все остальные тебя обойдут. А знания…
— Погоди, отец! — перебил его Добрыня, наблюдая, как тот пытается не задохнуться. — Убедить меня всё равно не удастся. Готов даже поспорить с тобой, что в Академию я ни за что не поступлю. Вот увидишь!
— Поспорить со мной вздумал? — отец задрал голову, пытаясь сфокусироваться на сыне сквозь пот, заливающий глаза. — Ну ладно, давай поспорим!
— Вот дерьмище! — больше сказать нечего об этой ситуации.
Оглядываюсь вокруг, рассматривая архитектуру внутреннего двора академии, и не понимаю, как же всё так обернулось. Я ведь пытался убедить отца… Очень старался, но вот стою здесь, как последний идиот!