Мастер карнавала

Расселл Крейг

Глава двенадцатая

24–28 февраля

1

Мария очнулась, увидела свет и почувствовала себя замерзшей и разбитой. Все клеточки тела ныли так, будто на натянутых струнах тела исполнялось бесконечное глиссандо, а потом на передний план выступила боль от раны на голове, еще не зажившей после удара пистолетом. Сначала ей показалось, что они снова включили холодильник, но потом поняла, что это просто реакция организма на

перенесенные мучения. Для Марии холод не был признаком смерти — он означал, что она по-прежнему могла чувствовать, а значит, была жива.

Ее удивило спокойствие, с которым она призналась себе, что им удалось добиться своего. Она отдавала себе отчет, что в ней что-то изменилось, что теперь она мыслила по-другому. Она лежала и думала о Марии Клее как о ком-то постороннем, а не о себе. Возможно, Мария Клее действительно умерла, но то, во что или в кого она превратилась, намеревалось выжить любой ценой. Она лежала в пустом холодильнике, покрытая синяками и надломленная, и думала о том, что единственная возможность выжить заключалась в отказе от собственного «я» и направлении всех внутренних ресурсов на поиск выхода из создавшейся ситуации.

Мария с трудом поднялась на ноги, обернулась в одеяло и подошла к тяжелой входной двери холодильника. Она прижалась головой к ее холодной стальной поверхности, но та оказалась слишком толстой, чтобы пропускать какие-то звуки из соседнего помещения. Она медленно обошла помещение, стараясь найти хоть что-нибудь, способное послужить оружием, но не нашла ничего подходящего. Но даже если бы поиски и увенчались успехом, то это импровизированное оружие вряд ли могло представлять хоть какую-то опасность для Носа с пистолетом в руке. Мария вернулась к матрасу и села, продолжая размышлять. Они по-прежнему ее кормили. Значит, Витренко она зачем-то нужна живой, хотя и не исключено, что всего лишь на несколько дней. Она осторожно потрогала вздувшуюся на голове шишку, чтобы напомнить себе, что ее благополучие никого здесь не волновало. Она была заложницей. Лучшего места для заключения и не придумать: ее — как кусок мяса! — сунули в холодильник, чтобы сохранить до тех пор, пока она не понадобится.

В следующий раз еду принесла Ольга Сарапенко. Потом Нос. Наверное, они дежурили по очереди и сменяли друг друга. Если ей и суждено попытаться спастись, то это надо сделать в смену стервы Сарапенко. Мария понимала, что против Носа у нее нет шансов. Однако и возможность справиться с Сарапенко казалась тоже довольно призрачной, тем более что Мария была далеко не в лучшей физической форме. Однако за годы работы в отделе по расследованию убийств Мария четко уяснила одно: любой человек может убить другого. Дело было не в силе, а в настрое и готовности пойти на все.

Мария понимала, что если Витренко и собирался использовать ее в качестве козыря, то все равно не оставит ее в живых. А когда надобность в ней отпадет, он совершенно спокойно лишит ее жизни способом, соответствующим его извращенному пониманию справедливости. Ее смерть будет медленной, мучительной и ужасной. Она усилием воли заставила себя вернуться к своему нынешнему положению. Она избежит участи, уготованной для нее Витренко, и не важно, удастся ли ей действительно сбежать или она погибнет при попытке к бегству.

План начинал принимать очертания.

Не исключено, что в здании постоянно находился только Нос или Ольга Сарапенко. Весь спектакль со слежкой был устроен только ради того, чтобы ввести Марию в заблуждение. Хотя, с другой стороны, вряд ли… Была еще одна причина: Витренко

подозревал Молокова в предательстве и держал под наблюдением. Молоков был приговорен к смерти задолго до того, как на сцене появилась Мария. По словам Витренко, Бусленко действительно получил такое задание, но его предали. Не исключено, что свою роковую роль в этом сыграла Ольга Сарапенко.

Других охранников не было. Когда Нос или Сарапенко приносили пищу, из-за открывавшейся двери не доносилось никаких посторонних звуков. Хуже всего было, если Нос ждал Сарапенко за дверью, когда та входила. Мария снова и снова прокручивала в голове все возможные варианты, как убрать Ольгу. Но они наверняка были готовы ко всему. Ни Сарапенко, ни Носа не удастся застать врасплох, если спрятаться за дверью, или притвориться больной или мертвой, или неожиданно напасть. Ей надо было придумать что-то необычное и неожиданное. И это должно быть, когда Ольга Сарапенко войдет в холодильник с едой. Мария с горечью подумала, что она так долго избегала еды, а теперь именно еда предоставляла ей единственный шанс на спасение. Она вспомнила, как часто вызывала рвоту, чтобы освободить желудок от съеденного. И какого совершенства в этом достигла. У нее в голове забрезжил план.

По ее прикидкам, до следующей еды оставалось четыре-пять часов. И это время надо использовать максимально эффективно.

2

Фабель прищурился, глядя на узкие полоски света, пробивавшиеся через закрытые жалюзи. Голова гудела, а во рту было противно. Он приподнялся на локтях и увидел, что лежит один на широкой низкой кровати. В воздухе стоял непривычно густой запах кофе. Он перевел взгляд на плакат, висевший на стене напротив. На пейзаже, напоминавшем ландшафт неизвестной планеты, стройные скалы были увенчаны темными остроконечными каменными шапками. На окружающем фоне или в лучах восходящего солнца башни казались золотисто-красными, а благодаря вырезанным окнам напоминали жилища эльфов или каких-то непонятных существ.

— Каппадокия, — пояснила Тансу, вернувшаяся с кухни. На ней был шелковый облегающий халат. — Место называется «Камины фей». Вам приходилось бывать в Турции? — Она присела на край кровати и передала ему чашку с кофе.

— Спасибо, — поблагодарил Фабель. — Нет, не приходилось… Послушайте, Тансу…

Она улыбнулась и приложила палец к его губам.

— Пейте кофе. Вам точно станет легче. Голова болит?

— Немного… Я не привык так много пить.

— В том-то и прелесть карнавала — можно позволить себе больше обычного. — Она решительно поднялась. — Мне надо принять душ. А вы пока завтракайте.

— Со мной все в порядке, — заверил Фабель. — Но мне лучше поторопиться. Я хотел купить что-нибудь для дочери. Кёльнский сувенир.

— Вы женаты? — поинтересовалась она, хотя было видно, что ответ ее совсем не интересует.

— Разведен.

— Вам повезет, если найдете открытый магазин. Попробуйте на Хоэштрассе — там должно что-то работать.

На улице было ясно и морозно, но на свежем воздухе головная боль постепенно стихла. В гостинице Фабель увидел, что весь персонал наряжен в парики и прицепил фальшивые носы. Ему пришла в голову крамольную мысль, что все местные жители просто не знают меры и не умеют остановиться вовремя. Ему захотелось вернуться домой, обратное Гамбург. Поговорить с Сюзанной и оставить все позади. Включая Тансу. Но сначала надо найти Марию и увезти с собой.