Мастер клинков: Начало пути. Клинок выковывается (сборник)
Шрифт:
– Ты гномьи арбалеты видел вообще? – смеясь, спросил Дарин.
– Нет, но я не откажусь от своих слов, – настаивал я на своем.
Рон, посмеиваясь, обратился к мастеру:
– Дарин, принеси свой, ты ведь рассказывал, что у тебя есть.
Гном ушел, а когда вернулся, то я сначала не понял, что за агрегат он несет на плече. Когда он подошел ближе, я от смеха упал на лавку. Гном и нубиец недоуменно переглянулись.
– Ой, не могу, – тыкал я пальцем в принесенное орудие, больше напоминавшее ручную баллисту, чем арбалет. – А почему больше сделать не могли? Ну раза в четыре еще, чтобы
Гном побелел от злости, когда я тыкал в его шедевральное, как он наверняка думал, оружие.
– Ты думаешь, один такой умный? – прошипел он, закусывая свою многострадальную бороду. – Если делать дугу арбалета меньше, то толку от него никакого не будет – болт полетит недалеко и не пробьет даже кожаную куртку, не говоря уже про кольчугу или доспех.
Я снова засмеялся, показывая пальцем на большой арбалет гнома.
Дарин покраснел.
– Хочешь сказать, что тетиву этого арбалета натянет любой человек?
Я закивал.
Гном пожевал бороду и заявил:
– Если тетиву натянет хотя бы Рон, то я обязуюсь сделать для тебя бесплатно десяток каких скажешь арбалетов. А если не натянет, то месяц будешь безвылазно работать в кузне. Идет?
Я заинтересованно посмотрел на него.
– Даешь слово?
Гном кивнул в подтверждение своих слов.
Рон направился к арбалету, но я его остановил:
– Сначала проведем кое-какую модернизацию.
Поскольку кузня была готова к работе, я забрал у Рона широкий кожаный пояс и пошел выбирать нужный кусок железа из кучи перед кузней. Я собирался сделать крюк и крепко примотать его к поясу.
Через час пояс с крюком был готов, Дарин скептически посматривал на конструкцию, недоумевая, зачем я это делаю. Если бы он знал, что про устройство арбалетов у нас знает практически каждый мальчишка, то побоялся бы спорить со мной.
Закончив с поясом, я стал думать, как мне сделать стремя на конце арбалета. Оглядев его, я понял, что для скорости и показательности можно прожечь дерево прутом железа – больше в такие короткие сроки ничего другого на ум не приходило.
Я попытался поднять арбалет, чтобы затащить его в кузню, – не тут-то было, пришлось звать на помощь Рона. Тот поднатужился и, притащив, положил его, куда я показал. Заставив его надеть фартук, я приказал держать арбалет, пока сам буду раскаленным железом прожигать дырку.
Нагревая металл, я понемногу надавливал им на плотное дерево. Чтобы оно не загорелось, пришлось поливать его водой, из-за чего металл быстро остывал, и приходилось калить его заново. Вконец обессилев и множество раз обжегшись, я все же проткнул ложе и согнул продетую сквозь него железяку, сделав из нее стремя.
– На один заряд точно хватит – так прокомментировал я Рону и Дарину свою работу.
Настало время практического занятия, которое решило бы, впахивать мне в кузнице целый месяц или нет. Показав Рону порядок действий, я отошел от греха подальше: стремя доверия не внушало, поскольку дерево от воды разбухло и могло лопнуть. Правда, я для страховки наварил вокруг ложа в том месте, где находилось стремя, две полосы металла.
«Но лучше отойду, – решил я, –
Рон вставил ногу в стремя и согнулся над арбалетом, надевая на крюк тетиву, затем, натужно кряхтя, принялся разгибаться всем корпусом. Затаив дыхание, я смотрел на ложе, которое угрожающе похрустывало. Не менее заинтересованно наблюдал за этим Дарин, который с каждым пройденным тетивой арбалета сантиметром начинал все ожесточеннее жевать бороду.
Прорычав, Рон выпрямился и положил тетиву на фиксатор. Выглядел он так, словно весь день бегал.
Я торжественно улыбнулся и сказал им:
– Есть еще желающие поспорить со мной об арбалетах?
Желающих не оказалось.
Вечером, когда мы сели ужинать, как обычно втроем, я, прежде чем начать есть опостылевшие мне мясо, сыр и хлеб, выложил на стол рисунок арбалета.
Гном, отодвинув еду, принялся рассматривать рисунок и мои подписи к деталям.
– Плечи из металла? – недоуменно спросил он.
– Угу, – ответил я с набитым ртом, – нужна гибкая сталь. Придется экспериментировать, чтобы тетива соответствовала упругим плечам.
Гном отложил рисунок.
– Выделишь оболтуса из тех двух, что болтаются у нас на дворе? Пусть дерево поищут для лож.
– Забери сына трактирщика, не помню, как звать. Шаст еще с трудом ходить может.
Наконец-то настал день сбора оброка. К этому времени я нашел в замке средней разрушенности погреб, который за неделю нужно было быстро подготовить к принятию припасов. Очень помогли знания гнома, который рассказал и показал, как надежно заделать дыры и что щели лучше всего промазать перемешанной с соломой глиной. Также пришлось сколачивать грубые деревянные сундуки, чтобы мыши и крысы не добрались до продуктов.
С трудом, но временный погреб был подготовлен в срок. Я собирался до начала зимы обустроить другой, более просторный, но пока нужно было дождаться поступления денег. Их отсутствие здорово меня напрягало – ведь я был должен всем жалованье, которое еще ни разу не выплатил.
Крестьянские подводы стояли под разгрузкой, когда я позавтракал и спустился посмотреть, что они привезли. Приемом денег и записью того, кто сколько сдал, согласно переданному мне старостой списку жителей деревни, занимался Рон, который долго ругался, прежде чем согласился на эту «почетную» должность. Он согласился сразу после того, как я признался, что выплатить сейчас ему жалованье нечем, вся надежда на оброк. Нубиец сначала был в шоке от моей наглости, поскольку, не платя ему денег, я был не вправе ничего с него требовать, но потом почему-то передумал и согласился.
Теперь он стоял перед входом в замок и записывал количество товара, сданного каждой семьей. Я подошел и незаметно для всех пошевелил кошелек на его поясе – тот приятно брякнул металлом. Рон, отвлекшись от очередного крестьянина, поклонившегося мне в пояс, незаметно мне подмигнул.
В предвкушении вечера я решил поработать в кузне, тем более что в очереди к Дарину стояло три клиента. Для начала я зашел к себе и переоделся в простую одежду, чтобы своим дворянским видом не распугать его заказчиков, а затем, испачкав сажей лицо и руки, подошел к нему.