Мастер ликвидаций
Шрифт:
«Ни один из этих гадов не должен остаться в живых!» – твердо решил он.
Заскрипели доски винтовой лестницы. Павел уже готов был встретить бандита выстрелом в упор, но тот неожиданно остановился метрах в двух от порога.
– Нет, родной, не выйдет, – пробормотал он себе под нос. – Меня не проведешь. Посмотрим еще, кто из нас умрет раньше.
Раздался характерный щелчок предохранителя.
«Значит, все-таки засекли!» – предположил Павел, записав услышанное на свой счет.
Решив, что больше скрываться не имеет смысла, ступил за порог. Первую пулю выпустил сразу, как только взглядом зафиксировал силуэт. Лишь потом сообразил, что бандит стоял к нему спиной. Не поднимая пистолета, тот неуклюже развернулся. Взгляд его был растерянным. Павлу вдруг показалось, что все происходит как-то не так, как должно бы. Но он решил не углубляться в рассуждения. Была как раз та ситуация, когда следовало действовать. Любая заминка могла стоить ему жизни. А потому, отбросив сомнения, он еще дважды нажал на спусковой крючок. Противник, так и не успев ничего сказать, упал замертво. Павел понимал, что теперь уж его встретят во всеоружии. Правда, такая перспектива ничуть не смутила. Он, конечно, мог убирать всех тихо, по одному. Но хотелось, чтобы бандиты знали – кто и за что их убивает. Он допускал, что может быть ранен, но так ли важно это теперь, если Маргариты нет в живых?
Подхватив для страховки пистолет убитого, метнулся к лестнице. Успел шагнуть лишь на первую ступеньку, как рядом просвистело несколько пуль. Резко отпрянул назад и укрылся за выступом стены в ожидании следующего хода противника. Мысленно поставил себя на место бандитов: как они будут действовать? Наверняка станут палить из всех стволов, а один из них выскочит через окно и попробует зайти с тыла. По крайней мере, он сам поступил бы именно так.
Но в какой-то момент Павел вдруг понял, что сопротивление ему оказывает всего один человек. Будучи опытным военным, он на слух определил: по нему стреляли из одного-единственного пистолета «ТТ». Эта догадка вселяла надежду.
«Рано или поздно этот придурок выдохнется, и тогда я возьму его голыми руками». Не целясь, Павел сделал несколько выстрелов. Противник ответил тем же.
Эта бессмысленная перестрелка продолжалась минут пять, затем лестница неожиданно заскрипела и по ней начал спускаться светловолосый широкоплечий парень.
– Я сдаюсь… – крикнул он и поднял руки, демонстрируя, что в них нет никакого оружия.
Взяв парня под прицел, Павел попытался осмыслить свое положение: «Он что-то задумал, факт. Это не те люди, которые могут рассчитывать на милость победителя. Взять хотя бы Пономарева…»
Решив пока не рисковать, громко сказал:
– Руки за голову! Лицом к стене.
Бандит послушно выполнил приказ, всем своим видом демонстрируя покорность. Держа палец на спусковом крючке, Павел вышел на свет и осторожно приблизился к противнику.
– Где остальные? – спросил жестко, быстро обшаривая карманы парня. – Наверху?
– Все убиты, – парень чуть повернул голову. – Ты из группы захвата?
– Стоять смирно, не оборачиваться!
Обреченно выдохнув, бандит вдруг резко нагнулся. В следующее мгновение у него в руке оказался миниатюрный пистолет. Раздался выстрел. Пуля чудом не зацепила Павла – просвистела над самым ухом, – и он, чтобы обезопасить себя от очередного сюрприза, трижды спустил курок. Уже потом он сообразил, что оружие бандит вытащил из носка – трюк старый, как мир, однако по-прежнему эффективный.
Павел даже не стал проверять, убит ли его противник, – стрелял ведь в упор. Быстро взбежал на второй этаж. Дверь в комнату, в которой он провел прошлую ночь, была сорвана с петель и лежала поперек прохода. Из комнаты не доносилось ни звука, однако Павел чувствовал, что там кто-то есть.
– Оружие на пол, выходить по одному! – скомандовал жестко и вдруг услышал знакомый голос:
– Черт побери, Андронов, ты? Или я и впрямь сошла с ума?
Павел ворвался в комнату, споткнулся о чей-то труп и с трудом удержал равновесие. Затем он освободил Маргариту и та бросилась к нему на шею, обхватив ее обеими руками, и принялась неистово целовать в небритые щеки.
– Господи, ты жив!.. Глазам своим не верю!
– Со мной все в порядке. Ты-то как, не ранена? – он решительно отстранился и принялся осматривать напарницу с ног до головы. – Цела, слава богу! – наконец констатировал и, заметив, что Маргарита беззвучно плачет, прижал ее голову к своей груди. – Ну, успокойся, родная, самое страшное позади. Они все мертвы. Они больше не причинят тебе никакого вреда.
– Но как ты узнал, что я здесь? – наконец спросила она, и Павел понял, что Маргарита мало-помалу приходит в себя. По крайней мере, вопрос был задан по существу, но отвечать на него во всех подробностях Павел не собирался – не было времени.
– Методом дедукции. Не ты одна умеешь головой работать… Ладно, нам надо сваливать. Скоро стемнеет. Пошли?
– Пошли… Осторожнее, не споткнись.
Павел перевел взгляд на труп, из-за которого в спешке едва не упал, и не поверил своим глазам.
– Это что, наш Агеев?
– Агеев, – подтвердила Маргарита и в сердцах добавила: – Подонок!
– Он что, тоже из этой команды?
– Да. Представляешь, он пытался меня изнасиловать! Ты бы видел его глаза в тот момент. Глаза безумца!
– Кто его застрелил? Ты?
– Нет, к сожалению… – На лице у Маргариты вдруг мелькнуло замешательство. – Вот черт, тут был один, который за меня вступился. Он и застрелил Агеева. Светловолосый такой, плечистый. Яшей зовут. Где он, ты не знаешь?
– Кажется, лежит там, на лестнице… Извини, у меня не было выбора.
Маргарита поморщилась, словно от зубной боли, и сказала куда-то в сторону:
– Выбор у нас всегда есть. Ты либо охотник, либо жертва. Лично я предпочитаю быть охотником, хотя в последнее время меня не очень-то спрашивают…
– Теперь все будет по-другому, – твердо заявил Павел, обнимая ее на плечи. – Я обещаю.
По дороге в Москву они поведали друг другу каждый свою историю. В общих, что называется, чертах. Сошлись на том, что подробное обсуждение ситуации и планов на будущее лучше перенести на утро. Оба чувствовали себя разбитыми и оба смертельно хотели спать. Однако в последний момент Павел признался, что обещал Саранскому заехать на явочную квартиру в Лавровом переулке.
Маргарита возмутилась:
– Он поступил с тобой, как скотина, а ты мчишься к нему на ночь глядя! Я всегда знала, что ты – сопливый романтик, но не до такой же степени. Саранский тебя элементарно предал, а ты готов простить ему даже это.
Павел не обижался, убежденно считая, что от усталости и всего пережитого его напарница если не несет чепуху, то, по меньшей мере, сильно преувеличивает. В конце концов, в особом отделе были свои законы, свои негласные правила.
– Я обещал, – мягко напомнил он. – Отдам Саранскому кассету с исповедью Пономарева, перекинусь парой слов и сразу домой.
– Ты собираешься отдать ему кассету? С какой стати?
– Это нужно, чтобы с меня сняли обвинения в убийстве.
Маргарита с сомнением покачала головой.