Мастер печатей. Том 3
Шрифт:
— Это можно считать за свершившийся факт предательства и дезертирства? — тихо уточнил Шмелев, глядя почему-то на меня.
— Я не считаю, что спасение собственной жизни в условиях, когда участие в бою равносильно смерти, считается предательством, — раздался противный голос обсуждаемого князя откуда-то сбоку от нас. Мы все резко обернулись, глядя, как появляются буквально из ниоткуда сам Болиглавский и его свита. Истинным зрением увидел, что это все же были очень сложные чары невидимости, по мере разрушения которых проявлялись все находившиеся под ними люди.
— Это основной постулат аристократии, —
— Я не соглашусь с вашим утверждением, — хмыкнул князь, останавливаясь в непосредственной близости от Тигрова, который едва сдерживал гнев, глядя на своего собеседника. — Я не обязан рисковать собственной жизнью и жизнью моих подданных, защищая ваших людей. Не стоит пытаться меня как-то принизить и выставлять трусом. Я действовал рационально в рамках сложившейся ситуации, — скривился Болиглавский, глядя прямо в глаза Сибирскому князю. — Тем более, здесь за все отвечаете именно вы, а я всего лишь приглашенный гость, попавший в смертельно опасную ситуацию.
— Возможно, над вами я власти и не имею, — тихо проговорил Тигров. — Но я добьюсь того, чтобы вы ответили за вашу трусость перед высшими чинами империи.
— У вас ничего не выйдет. Не спорю, вы стоите чуть выше по социальной лестнице, но к короне вы не приближены так, как я. Так что, не нужно бросаться голословными угрозами, ведь вы все равно будете всегда на месте проигравших, — оскалился московский князь, переводя взгляд на меня.
— Ну, служить непосредственно императору и лизать задницу Мышкину — это отнюдь не одинаковые условия, — покачал головой Шмелев, вставая рядом с Тигровым. — Лично я, как и все собравшиеся, будут утверждать, что вы повели себя не как представитель власти, который должен защищать земли империи от внешнего и внутреннего врага, а как трус и предатель.
— Можете делать и говорить все, что захотите, — рассмеялся Болиглавский в лицо Шмелеву. — Но никогда не стоит лаять на тех, кто выше вас, граф, запомните об этом. Значит так, наш поединок с бароном Мануловым был прерван, хотя никаких видимых причин для этого я все же как не находил, так и не нахожу. Я здесь, чтобы уточнить о месте и времени проведения следующего боя, с единственной оговоркой, чтобы больше нас никто не смел прерывать.
— Да как у тебя вообще язык поворачивается сейчас вспоминать об этом, — прорычал Тигров.
— Дело чести. В Москве мало кому будет интересно знать, что где-то там далеко случился какой-то незначимый прорыв, — развел он руки в стороны, чем уже вывел меня из себя. Таким не место среди высшего общества, если он свои собственные амбиции ставит выше безопасности империи. Если бы не золотое пламя дракона, я вообще не мог даже представить, что осталось бы от города и как бы далеко расползлись тени, пока портал был открыт. Наше счастье, что мы остались живы, а эта тварь, еще хуже, чем те, кто населяет изнанку, открыто смеется над случившейся бедой.
— Здесь и сейчас, — громко проговорил я, вставая напротив князя. — Называешь это делом чести, которую уже никаким поединком не отмыть? Тогда здесь и сейчас.
— Костя, — прошипел мне в ухо Шмелев. — Тебя в бою когда контузить успело? Тебе нужно, как минимум,
— Не переживай, сил на пару-тройку ударов мне хватит, — отмахнулся я, не отворачиваясь от князя, который искренне улыбался и, прищурившись, с усмешкой смотрел мне в глаза.
— Да будет так, славно, больше не нужно будет отвлекаться на подобные мелочи, — хлопнул Болиглавский в ладоши. — От меня будет выступать…
— Осади коней, трус, — теперь уже усмехнулся я. — Никаких больше замен. Только ты и я. Если ты считаешь меня дурачком, не способным прочитать имперский дуэльный кодекс, то ты сильно заблуждаешься. Видишь ли, замену ты можешь просить только раз, вызывая благородного на поединок. Хоть в обществе мы не равны, но я как-никак являюсь бароном, если ты не забыл. Не мои проблемы, что своего бойца ты не уберег, и он не может вместо тебя принять участие в дуэли, — наклонил я голову в бок, внимательно следя за тем, как меняется выражение лица самоуверенного князя.
— Вы правы, ваше благородие, — вмешалась женщина из совета. — В кодексе действительно есть подобные уточнения, что во второй и следующие разы замену должна подтвердить другая сторона поединка.
— Я выше тебя по социальному статусу, Манулов, и не тебе указывать, что и как мне делать, — взял себя в руки Болиглавский, отвечая мне на вызов, словно не обратил внимание на слова представителя собранной им же самим комиссии.
— Но ты не выше законов Империи, — пожал я плечами. — Если хочешь, можем обратиться хоть к самому императору, к которому ты приближен, как говоришь, пускай нас рассудит. Только учти, этот поединок сейчас не только за мою честь и честь моего рода, который ты оскорбил, но и за честь всех тех, кого ты бросил на смерть своей трусостью и самовосхвалением. Но тебе решать, ты всегда можешь отказаться от навязанной тобой самим дуэли.
— Подтверждаю законность требований Манулова. — Голос Тигрова был подобен грому. — Князь Болиглавский сам объявил, что это дело чести, а значит обязан принять условия. Дуэль будет проведена здесь и сейчас.
— Ну раз так, то давай, посмотрим, на что ты способен, — хмыкнул Болиглавский, выходя вперед.
— Отец, — молодой юноша совершенно не похожий внешне на князя, тронул его за руку, заставляя обернуться в свою сторону. Он был низкого роста, немного худощавый, с ярко зелеными глазами на бледном лице. Светлые волосы делали его блеклым и каким-то невыразительным. Я даже навскидку не мог определить его возраст, где-то от четырнадцати до двадцати пяти. Даже не верилось, что он являлся не просто сыном, но вообще родственником Болиглавского. Что он говорил, мне было не слышно, но судя по всему они о чем-то очень бурно спорили.
— Что ты творишь? — потянул меня за руку Шмелев. Тигров смотрел на меня с одобрением, Выдров с интересом, а Совинский вместе с несколькими другими магами готовили пространство для поединка. — Я не готовил тебя к бою с магом-универсалом. Тем более, это глава рода и у него есть свои секреты, о которых мы можем только догадываться.
— Сейчас твои нравоучения ни к месту, — покачал я головой. — Что можешь сказать о нем в двух словах?
— Универсал, но свой дар не развивает, насколько мне известно. Основная магия — иллюзии, поэтому будь осторожен. Вроде не гнушается отравлениями, но это больше родовые способности. Да я почти ничего про него не знаю, — вспылил Шмелев.