Мастер снов
Шрифт:
– Ну, или мошки. – Борец беспечно пожал широкими плечами. – Короче, какая-то мелкая, жужжащая дрянь. Ужалили в обе руки, ноги, голову. – Он посмотрел на меня очень внимательно. – Думаешь, все из-за этого?
– Не буду спрашивать, есть ли у тебя враги. Но, похоже, кто-то сделал так, чтобы ты не смог пройти полуфинал.
– Линос! У него не было шансов против меня. – Креон так сжал в кулаке измятый стаканчик, что тот лишь жалобно хрупнул.
– А может быть, его тренер, или покровитель, или неизвестный болельщик, решивший вывести в финал своего фаворита. – Герард наклонился, аккуратно вытащил
В отличие от меня, оракулу нужен был предмет, который пациент держал в руках во время сильного эмоционального выплеска, и он его получил только что.
– У тебя ничего не пропадало из личных вещей? – спросил я. – Расческа, медальон, кольцо…
– Нет, – ответил он уверенно, – хотя я особо не слежу за этим.
– А как ты себя чувствуешь теперь?
– Нормально, – хмуро отозвался спортсмен, – только сражаться до сих пор не могу. Тело как не мое.
– Вот с этим мы и будем бороться в первую очередь. Если ты этого хочешь. Или желаешь узнать, кто именно лишил тебя титула чемпиона?
– Я хочу снова выйти на ковер! – произнес он не раздумывая. – С тем, кто подставил меня, разберемся позже.
– Тогда дай мне какую-нибудь личную вещь. Желательно пуговицу.
Креон не успел ничего сделать, даже обдумать мою просьбу. Дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошел мужчина средних лет, примерно такой же комплекции, как мой собеседник. Борец выглядел его уменьшенной копией. Физиономия незнакомца напоминала морду рассвирепевшего быка. Гневно раздувались ноздри широкого носа, волосы стояли дыбом над покрасневшим лбом, в меня вонзился раскаленный взгляд темных взбешенных глаз.
– Ты что здесь делаешь, Креон? – зарычал он с порога. – Они что здесь делают? Тебе велено сидеть дома. Не приходить на состязания, не давать интервью.
Борец, казалось сразу уменьшившийся в размерах, поспешно вскочил:
– Тренер, эти двое – сновидящие. Они считают…
– Ты обращался в Пятиглав? – рявкнул мужчина.
– Нет.
– И я – нет. Так что попрощайся с гостями, дай им автограф, если хочешь, и покажи, где дверь.
Слушая их, Герард улыбался, словно еще никогда не слышал ничего забавнее. Я положил ногу на ногу, показывая, что не стремлюсь уходить в ближайшее время.
– Мы считаем, что на вашего подопечного было совершено нападение дэймоса. И если не принять соответствующие меры, очень скоро он не только не сможет выйти на ковер, но и разучится передвигаться самостоятельно.
– Дэймос! – фыркнул тренер. – Старая сказочка.
– Предложите вашу версию происшедшего в том бою, – самым любезным из всех своих доброжелательных голосов поинтересовался Герард.
– Паническая атака, – сухо ответил мужчина и сурово посмотрел на юношу. – Надо самому отвечать за свои промахи, а не искать оправдание. Так что мы не нуждаемся в вашей помощи. Прошу на выход. – Он широким жестом указал на дверь. – Или мне придется позвать охрану.
Я поднялся, задумчиво переводя взгляд с борца на его наставника. Мне уже не в первый раз приходилось сталкиваться с настойчивым нежеланием людей верить в эти самые «старые сказочки».
Мы вышли в коридор. Дверь за нашей спиной захлопнулась.
– Ну, хотя бы я не ушел с пустыми руками. – Герард хрустнул обломками стакана в кармане.
– Но вылечить ты его не сможешь. Только проследить основные линии ближайших событий.
– Этого достаточно. К тому же, Мэтт… – В некотором затруднении он потер лоб, подыскивая наиболее корректную формулировку. – Я не хотел подрывать твой авторитет в глазах общественности и спорить при клиентах, но я тоже не уверен, что это дэймос.
– Серьезно?
– Ты не представляешь, сколько Пятиглаву приходится разбирать сомнительных случаев, подобных этому, – душевно продолжил Герард, ускоряя шаг, чтобы не отстать от меня. – И все они оказываются пустышками. Ты слишком давно отошел от дел. Все изменилось. Кошмары больше не бегают по улицам и не ловят доверчивых подростков, не запрыгивают в первый попавшийся сон, не воруют расчески в отелях…
Оракул замолчал, потому что за спиной послышались торопливые шаги. Нас догнал охранник.
– Креон просил передать.
Он подал мне маленький неаккуратный сверток и удалился. Я развернул его – в программке, той самой, на которой я передавал свое послание борцу, лежала металлическая заклепка, судя по ошметкам материала вокруг нее – безжалостно выдранная из куртки. А под моим «я знаю…» было дописано крупным четким почерком: «Надеюсь, это подойдет».
Я подбросил блестящий кружок на ладони и сказал довольно:
– Ну, вот теперь и посмотрим, бегают ли кошмары по улицам.
Я успел на последний рейс «Нота» и вернулся в поселок уже глубокой ночью, уверенный, что Хэл видит десятый сон. Однако дом сиял всеми окнами, кроме одного на втором этаже. Лихорадочно и тревожно желтый свет пробивался сквозь черные ветви деревьев, падал широкими полосами на стволы.
Я дернул калитку, но она оказалась заперта. Поднял несколько камешков, прицелился и бросил в окно. Они тихо звякнули о стекло. Никакого ответа. Хэл не слышала или не хотела слышать. Пришлось лезть через забор. Я спрыгнул на тропинку, прошел между лениво колышущейся снытью и своим ключом открыл дверь. А едва войдя внутрь, понял, почему мне не отвечали. На пределе громкости гремела музыка. Хэл сидела в нашей комнате для занятий, на своей кровати, с тяжелым блокнотом на коленях, вполоборота ко входу. Я разглядел ее бледную щеку, густую тень от ресниц. На боковой полке у косяка стояли две небольшие, но весьма мощные колонки, к ним был подключен коммуникатор девушки.
Я протянул руку и нажал на значок «пауза», выключая музыку. Внезапная тишина ударила Хэл словно плеть. Она уронила дневник, вскочила и увидела меня.
– Мэтт!! – Одним прыжком она оказалась рядом, обняла меня неожиданно крепко и тут же отпрянула.
– Только не говори, что так сильно соскучилась, – сказал я, несколько озадаченный этим порывом.
Но она уже отвернулась, спеша на кухню.
– Ты, наверное, жутко голодный. Я приготовила ужин.
Проходя мимо лестницы, я заметил, что дверь в кабинет на втором этаже подперта стулом.