Мастер убийств
Шрифт:
Пиил ткнул пальцем в сторону деревенской чайной.
Но старик в деревню не пошел. Он забрался в «мерседес» и замер у руля, словно обратившись в соляной столп. Пиил прошел чуть дальше по прибрежной дороге и, остановившись у того места, где в залив впадала река, стал вглядываться в водный простор, дожидаясь, когда на горизонте появится лодка незнакомца. К середине дня вода в заливе покрылась волнами с белыми барашками пены — предвестниками скорого шторма. В четыре часа потемнело и пошел дождь. Пиил порядком промок и промерз чуть ли не до костей. Он уже собирался покинуть свой наблюдательный
Пиил достал из кармана фонарь и несколько раз нажал на кнопку, подавая незнакомцу условный сигнал. Положение голубоватых огней в пространстве изменилось — взяв слегка вправо, незнакомец стал приближаться к тому месту, где стоял Пиил.
Когда лодка оказалась на расстоянии нескольких ярдов от берега, незнакомец крикнул:
— Что случилось?
— Вас дожидается какой-то человек.
— Что ему нужно?
— Он сказал, что ваш друг.
— Он назвался?
— Нет.
Голос незнакомца, причудливо преломляясь в тумане и отражаясь от берега, доносился до Пиила из другой точки пространства.
— Как он выглядит?
— У него какой-то несчастный вид.
— А акцент? Акцент у него есть?
— Такой же, как у вас. Только сильнее.
— Отправляйся домой.
Пиил, однако, не хотел оставлять этого человека в одиночестве.
— Я встречу вас на пирсе и помогу привязать лодку.
— Делай, как тебе сказано, — крикнул незнакомец и скрылся под палубным настилом.
Габриель Аллон спустился в каюту и достал из стенного шкафчика, находившегося над портативной газовой плитой, девятимиллиметровый полуавтоматический пистолет системы «Глок». Габриель предпочитал модель среднего размера, которая из-за укороченного ствола обладала меньшей точностью, но которую именно по этой причине было легче прятать. Оттянув назад затвор, он дослал патрон в патронник и опустил оружие в правый карман штормовки. Затем, нажав на тумблер, он выключил сигнальные огни и поднялся на палубу.
Снизив скорость, он сделал поворот и двинулся к пирсу. В скором времени он заметил большой «мерседес», припаркованный неподалеку от его дома, и услышал, как хлопнула дверца машины. Подсветка салона была отключена. Ничего удивительного — профессионал. Габриель опустил руку в карман и сжал в кулаке ребристую рукоятку «глока», держа указательный палец рядом со спусковой скобой.
Между тем незваный гость прошел по пирсу и спустился по каменным ступеням к воде. Габриель узнал бы этого человека в любом обличье и с какого угодно расстояния. Да и трудно было не узнать этот выдававшийся вперед подбородок, лысый череп, напоминавший по форме пулю, и походку боксера, направлявшегося к центру ринга. На мгновение ему захотелось развернуться и, удалившись от берега, скрыться в тумане. Но вместо этого он, отпустив рукоять пистолета и вынув из кармана руку, стал править к пирсу.
Шамрон, обойдя студию Габриеля, остановился у картины Вичеллио.
— Это, что ли, величайшее приобретение Ишервуда? Тот самый утраченный фрагмент алтаря кисти Вичеллио? Не могу представить, чтобы уважающий себя еврейский парень посвятил себя целиком
— Это меня не удивляет. Что, скажи, ты сделал с беднягой Джулианом, чтобы заставить его меня предать?
— Расплатился за ленч в ресторане Грина. Ты же знаешь, Джулиана назвать стоиком трудно.
— Зачем ты вообще сюда приехал?
Но Шамрон выкладывать свои карты не торопился.
— Судя по всему, ты процветаешь, — сказал он. — Этот дом наверняка обошелся недешево.
— Я один из самых известных реставраторов в мире.
— Сколько, интересно знать, тебе заплатит Джулиан за реставрацию картины Вичеллио?
— Не твое дело.
— Или ты мне сам об этом скажешь — или мне скажет Джулиан. Но я бы предпочел услышать от тебя. Думаю, твой ответ окажется ближе к истине.
— Сто тысяч фунтов.
— Ты хотя бы малую толику этих денег у него видел?
— Мы ведь разговариваем о Джулиане Ишервуде, верно? Он заплатит мне, когда продаст Вичеллио. Но даже если он его продаст, мне, возможно, придется эти деньги из него выколачивать.
— А этот Рембрандт что здесь делает?
— Это халтура для аукциона «Кристи». Работы здесь не много — надо кое-что подправить, освежить и нанести новый лаковый слой. Я еще окончательно не решил, что буду делать с этим полотном...
Шамрон отошел от картины Вичеллио и остановился у рабочего стола Габриеля, где стояли банки с красками и химикатами.
— И под каким именем ты сейчас скрываешься?
— Ты мне этот паспорт не давал, если это то, что тебя интересует.
— Значит, ты у нас сейчас итальянец?
— Вроде того. А ты кто?
— Меня зовут Рудольф Хеллер.
— Ах да! И как только я мог забыть? Ведь герр Хеллер — один из твоих любимых псевдонимов. Надеюсь, бизнес у господина Хеллера идет хорошо?
— У нас бывают хорошие времена — и не очень.
Габриель включил установку с галогенными лампами и направил их ослепительный свет на Шамрона.
Шамрон замигал.
— Выключи эту штуковину, Габриель.
— Я знаю, что ты предпочитаешь обделывать свои делишки в темноте, герр Хеллер, но мне хочется посмотреть тебе в глаза. Итак, что тебе от меня нужно?
— Может, прокатимся на машине?
Они мчались по узкой дороге, обсаженной с обеих сторон колючими кустами акации. Габриель правил машиной одной рукой, но ехал при этом очень быстро. Когда Шамрон попросил его замедлить ход, Габриель еще сильнее надавил на педаль газа. Шамрон попытался наказать его за это табачным дымом, но Габриель опустил стекла машины, после чего в салоне установился пронизывающий холод. Шамрон сдался и выбросил сигарету в окно.
— О том, что случилось в Париже, знаешь?
— Я смотрел телевизор и читал газеты.
— Люди, которые сделали грязную работу в Париже, были очень хорошо подготовлены — лучше, чем когда-либо. На уровне боевиков организации «Черный сентябрь». Это тебе не мальчики с камнями и не те юноши, что выходят на рынок, примотав к телу скотчем несколько фунтов взрывчатки «семтекс». Это настоящие профессионалы, Габриель.
Габриель сосредоточился на вождении и, казалось, не обращал на речи Шамрона никакого внимания. Но ему не понравилась реакция, которую вызвало в его организме сообщение Шамрона. Пульс участился, а ладони увлажнились.