Мастер убийств
Шрифт:
— Могу ли я что-нибудь еще для тебя сделать?
— Можешь. Побыстрей уезжай из Соединенного Королевства, — сказал Габриель.
С этими словами он повернулся и зашагал в противоположную от Шамрона сторону.
Глава 10
Сейнт-Джеймс. Лондон
— Послушай, Джули, — сказал Оливер Димблби, придвигая свою массивную голову поближе к Ишервуду и понижая голос, — я знаю, что у тебя проблемы. Да что я — вся улица об этом знает. Здесь, дружок, секреты не держатся.
Оливер Димблби — розовый человек в розовой рубашке — был, казалось, всегда доволен собой, причем без видимых на то оснований. Его светлые волосы завивались, образуя над ушами некоторое подобие рожек. Ишервуд и Димблби были близки, насколько могут быть близки конкуренты в области торговли предметами искусства. Это означало, что если Ишервуд его и недолюбливал, то лишь самую малость.
— Ты лишился финансовой поддержки, — сказал Димблби. — А кроме того, не в состоянии продать ни одной картины. От тебя даже секретарша сбежала и, насколько я знаю, на две недели раньше обычного месячного срока. Как ее, черт возьми, звали?
— Хизер.
— Хизер, точно. Стыдно терять такую девушку — ты не находишь? Я лично с удовольствием познакомился бы с ней поближе. Между прочим, прежде чем предложить свои услуги Жилю Питтави, она заходила ко мне. Очаровашка, да и только. Но я ей сказал, что не в моих привычках охотиться в чужом лесу, и вежливо ее от себя сплавил. А зря, поскольку потом она отправилась на Нью-Бондштрассе — прямо в лапы к этому дьяволу.
— Ну да, у меня проблемы, — сказал Ишервуд, пытаясь сменить тему разговора. — Но тебе-то что до этого?
— Как что? Это ведь все штучки Питтави, не так ли? Он нас всех угробить хочет. — В речи Димблби, когда он волновался, проступал акцент уроженца побережья, который еще больше усиливался, когда он выпивал, а они с Ишервудом только что прикончили две бутылки бургундского. — Позволь сообщить тебе, старичок, один маленький секрет. Мы все в одной лодке. У нас нет покупателей, а если они даже и приходят, вдруг выясняется, что продавать-то и нечего. Ни одной приличной картины. Сплошь современная мазня. Бывают, конечно, импрессионисты, но кто может себе позволить купить Ван Гога или Моне, кроме очень денежных мальчиков? Третьего дня ко мне в галерею заявилась одна поп-звезда. Парень хотел приобрести что-нибудь для украшения своей спаленки, чтобы, значит, картина подходила к его ковру из Санта-Фе. Ну я и переадресовал его к Селфриджу. Кстати сказать, этот придурок даже не понял, почему я его отфутболил... А ведь отец говорил мне, чтобы я держался подальше от этого бизнеса. Господь свидетель, временами я жалею, что не послушал своего старикана. Жиль Питтави высосал весь воздух из здешнего рынка, причем толкает он одно дерьмо. Ведь это дерьмо, Джули, не так ли?
— Хуже, чем дерьмо, Оливер, — подтвердил Ишервуд, разливая вино по бокалам.
— На прошлой неделе я проходил мимо одной из его галерей. Ясное дело, не утерпел и заглянул в окно. Там по стенам развешаны образчики яркого, блестящего дерьма кисти одного французского флориста из Кольмара. Черт, забыл, как его зовут. Ты, Джули, случайно, не помнишь?
— Ты не Жана Жоржа Хирна имеешь в виду?
— Да, его! Жана Жоржа Хирна. Сплошные букетики — розочки, нарциссы, гиацинты, настурции и прочие цветочки. Я лично называю такие поделки конфетными фантиками. Ты понимаешь, что я имею в виду, Джули?
Ишервуд кивнул и глотнул вина. Димблби перевел дух и продолжил:
— Вечером того же дня мы с Родди обедали в «Мирабеле». Ты, надеюсь, знаешь, что значит отобедать с Родди? Нечего и говорить, что, когда мы с ним выползли в полночь из ресторана, мы оба были здорово подшофе. Я лично ничего не чувствовал, даже скорби по поводу возможного грядущего краха. Другими словами, был почти совершенно невменяемый, да и Родди не лучше. Между прочим, Родди разводится. Жене надоело его увлечение древностями. Но это к слову. Ну так вот: шли мы с ним шли, как вдруг, совершенно для себя неожиданно, оказались перед окнами галереи Жиля Питтави и стали как дураки пялиться сквозь стекло на все это дерьмо кисти Жана Жоржа Хирна — все эти букетики из роз, нарциссов, гиацинтов, настурций и прочих цветочков...
— Что-то мне не хочется слушать продолжение, — проворчал Ишервуд.
— А придется, любимый. Как же иначе? — Димблби еще больше навалился грудью на стол, стараясь оказаться поближе к Ишервуду, и облизал губы острым розовым язычком. — Родди от всего этого чуть с ума не сошел. Ну и завернул по этому поводу речугу. Так орал, что его, наверное, в Сент-Джон-парке было слышно. Кричал, что Питтави — дьявол, а сила, которую он забрал, суть свидетельство близкого апокалипсиса. Короче, компетентно так рассуждал, с огоньком — заслушаешься. Я же стоял на тротуаре, аплодировал ему и время от времени покрикивал: «Слушайте! Слушайте!» — ну вроде как в парламенте на заседаниях кричат.
Димблби понизил голос до шепота.
— Завершив наконец сию блистательную речь, Родди стал колотить своим чемоданчиком по стеклу, а знал бы ты, какую тяжеленную штуковину из металла он при себе таскает. Одно слово, скульптура. Ну так вот: после парочки сокрушительных ударов стекло раскололось, после чего завыла сирена охранного устройства.
— Оливер! Неужели все так и было? Скажи скорей, что ты все это выдумал — очень тебя прошу!
— Это правда, Джули, клянусь Богом! Самая что ни на есть истинная, голая и неприкрашенная правда. Не стал бы я сейчас тебе байки травить — как говорится, настрой не тот... Итак, стекло разбилось, сирена воет, а я хватаю Родди за воротник, оттаскиваю от витрины, после чего мы с ним ударяемся в бегство, да так, что только пятки сверкают. Надо сказать, Родди в тот вечер так сильно надрался, что наутро ничего этого уже не помнил.
У Ишервуда от вина и историй Димблби разболелась голова.
— Скажи, Оливер, зачем ты мне все это рассказываешь?
— А затем, чтобы показать, что ты не один такой несчастный. Мы все страдаем. Жиль Питтави держит нас за яйца, и с каждым днем сдавливает их все сильней. Не знаю, как твои, а мои уже посинели.
— Ты выживешь, Оливер, и станешь еще толще. Скоро тебе понадобится галерея попросторней.
— В принципе, дела у меня не так уж плохи, но могли быть и лучше. И твои тоже, Джули. Не подумай, что я пытаюсь тебя критиковать, но ты мог бы реализовывать куда больше картин, нежели делаешь это сейчас.
— Скоро положение изменится. Если мне удастся продержаться на плаву еще несколько недель, то все у меня устроится наилучшим образом. Что мне сейчас нужно по-настоящему — так это новая девушка.
— Я раздобуду тебе девицу — ты только скажи.
— Мне не такого толка девица требуется. Мне нужна девушка, которая толково отвечала бы на телефонные звонки и имела хотя бы минимальное представление об искусстве.
— У меня как раз такая есть на примете. Сама как картинка, да и по телефону часами трепаться может. Кстати, хотел тебя спросить: уж не на ту ли старую деревяшку, которую ты приобрел на «Кристи» прошлым летом, ты возлагаешь свои надежды?