Мастера книги
Шрифт:
– Похоже, у нас серьезная проблема, – сообщил я.
– Что у тебя?
– Последнее задание невыполнимо.
– Что значит невыполнимо?
– Ну это как в физике задача на взаимодействие трех и более тел.
– И что, ничего нельзя сделать?
– Единственный вариант решения состоит в написании бесконечного числа текстов на заданную тему, а это потребует времени, сопоставимого со временем существования вселенной.
– Ладно, будем решать на месте. Жди, я скоро приеду.
Я начал, было, объяснять, как меня найти, но Алина меня оборвала:
– Я знаю, где ты живешь.
А
– Привет, – сказала она, выходя из машины, – будем знакомиться. Я – Алина.
Среднего роста. Блондинка. Стрижка кроткая. Худенькая. Не красавица, но симпатичная. Одета просто: джинсы, кофточка, куртка. На ногах сапожки. Изящные, хоть и на низком каблуке.
– Привет, – сказал я, – заходи. Не разувайся.
Меня лично бесит наша дурацкая традиция снимать обувь в прихожей и топать дальше либо в общественных тапочках, либо в носках. Считается, что это правило поведения продиктовано грязью на улице, которая, налипая на подошвы, попадает в дом вместе с тысячами опасных микробов. При этом никого не смущает тот факт, что через открытые форточки и окна в дом влетает на несколько порядков больше пыли, чем может уместиться даже на самой рифленой подошве. Также никого не смущает, что эта же пыль с этими же страшными микробами садиться на сушащееся на улице или на балконах белье. Опять же, носки или колготки – это прекрасные пылесборники. На них мы переносим из дома в дом не только грязь и аромат ног, но всевозможные болезни, которым вполне вольготно живется потом в коврах и хозяйских тапочках. Кто пытался вывести грибок, знает, о чем я говорю. Так что еще неизвестно, что гигиеничнее, разрешать гостям не разуваться, или же заставлять их ходить в носках. Тем более, что ни один нормальный человек не будет лезть по колено в грязь, идя к кому-нибудь в гости, а тех, кто этого не понимает, попросту не стоит приглашать.
Опять же детские воспоминания вселяют в меня уверенность в том, что эта мерзопакостная традиция вообще не имеет никакого отношения к вопросу чистоты:
Первая половина семидесятых годов. К родителям часто приходят гости. Они проходят в зал и уже там, перед ковром снимают обувь… Ковер! Именно Ковер с большой буквы. Это сейчас для многих он не более чем напольное покрытие. Тогда же, в советское время он был символом достатка, успеха в жизни и богатством, которое надо было передать детям и внукам в целости и сохранности. Именно благоговение перед Коврами заставило нас снимать обувь.
Разуваясь, мы, тем самым, демонстрируем преклонение перед хозяйскими Коврами или половиками и заставляем гостей поклоняться нашим Коврам, словно они наши боги.
В цивилизованном же мире, как и в тех российских семьях, в которых годы советской власти окончательно не изжили этикет, к публичному расхаживанию в носках относятся примерно также как к появлению на людях в одном белье.
Об этом, кстати, свидетельствует сцена из жизни лилипутов в фильме «Дом, который построил Свифт». Помните момент, когда у героя Караченцева соскакивает туфля и второй лилипут обнаруживает там потайную стельку, позволяющую казаться выше. Он зовет жену, Бетти, чтобы рассказать ей об этом, но уличенный в мошенничестве лилипут и Бетти признаются, что она знает об этом, потому что видела его без туфель.
Без туфель, значит без всего! – доходит до обманутого мужа.
Разрешив гостям не разуваться, я начал получать массу удовольствия, наблюдая за их реакцией. Одни, переспросив пару раз, решались нарушить культурологическое табу. Условный рефлекс других заставлял их разуваться, даже в тех случаях, когда кроме них этого никто не делал. Третьи оставались в обуви, но отказывались пройти в дом, предпочитая разговор у входной двери.
Алина позволила мне помочь ей снять куртку и направилась в мой рабочий кабинет.
– Я тут подумала и решила, – начала она разговор, сев на диван, – что раз наша задача не решаемая, превратим ее в решаемую.
– Это как?
– Изменим стартовые условия; разобьем ее на несколько задач; изменим список действующих лиц… Да мало ли.
К тому моменту, когда бесконечный сериал превратился в сборник рассказов, а финал стал значительно менее феерическим, чем от меня требовалось вначале, уже начинало светать. Глядя на нас, можно было подумать, что это Алина владеет секретом сюжетного лабиринта. Мне же оставалось лишь восхищаться ее блестящим умом, варить кофе и заваривать чай.
По мне так нет более отвратительного явления, чем чрезмерно тактичный человек. Так, например, из вежливости он будет внимательно тебя слушать, даже если то, что ты говоришь, ему глубоко до фонаря, и тихо проклинать тебя за непонимание того, что пора бы уже заткнуться. С максимально радушным выражением лица он будет приглашать тебя в дом или за стол, одновременно проклиная за то, что ты принял его приглашение. Или же он будет всячески демонстрировать, как он рад тебя видеть, мечтая лишь о том, чтобы ты свалил…
А если даже он действительно рад тебя видеть, то все равно ты будешь чувствовать себя полным мудаком, не зная, надо ли тебе уже сваливать, пора ли заткнуться или вообще перестать с ним здороваться.
При этом такая тварь никогда прямо не скажет, что сегодня, например, тебя видеть не рады, или уже пора тебе, батенька, и домой… Да и если ты попытаешься вести себя с ним более или менее искренне, воспримет это как оскорбление.
И выхода здесь нет никакого, или, вернее, только один: держаться от таких людей подальше и всячески пресекать любую попытку вести себя с тобой вот так до тошноты тактично.
Другой не менее отвратительной крайностью является граничащая с наглостью простота, когда такому вот простому гостю постоянно хочется сказать: «нельзя», «фу», «место», «не трогай», «пошел вон!!!».
Алина же легко и совершенно естественно балансировала между этими крайностями, заставляя меня убеждаться в том, что общение, даже деловое, может быть действительно праздником души. К тому же она умела создавать вокруг себя атмосферу той легкости, которая бывает только во время общения с хорошими старыми друзьями. Разумеется, короткие деловые телефонные разговоры не позволяли мне узнать Алину с этой стороны… В общем, я был очарован и приятно удивлен.