Мастерица провокаций, или Одной ночью перечеркнуть все в жизни мужчины
Шрифт:
Если даже мне удастся выбежать на трассу и поймать попутную машину, то где гарантия того, что остановившийся турок не увезет меня в новый бордель или не изнасилует сам, поделившись потом со своими друзьями. Что бы ни говорила Ленка, я знала одно и даже, по-моему, где-то про это читала, что российские посольства и всевозможные представительства за рубежом не особенно любят общаться с подобными девушками, не говоря уже о том, чтобы им помогать. В таких случаях спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
Каждый день ко мне приходил Экрам и зачастую ругал, что какой-то клиент остался мною недоволен. Это значит, что за сегодняшний
– Гости жалуются, что ты лежишь, как бревно, и палец о палец не ударишь. Я не могу платить тебе деньги за то, что ты получаешь удовольствие и ничего не делаешь! – довольно громко ругался он.
– А что я должна делать? О каких удовольствиях ты говоришь? – спрашивала я его сквозь рыдания. – Да я, кроме отвращения и брезгливости, ничего не испытываю!
– Надо быть активнее. Изображай стоны и старайся доставить мужчине приятное.
Поняв, что я просто могу потерять рассудок, я подскочила со своей кровати, встала перед Экрамом на колени и горько произнесла:
– Экрам, миленький, отправь меня на родину. Я тебе за все заплачу. Я тебе деньги вместе с туристами передам. Я тебя умоляю. Не мое это. Я тебя не подведу. Иначе я просто наложу на себя руки. Не могу я с чужими мужиками спать. Не могу…
– Можешь, – Экрам пнул меня ногой.
Удар пришелся по лицу, я взвыла от боли и отползла от него подальше.
– Не могу!
– Можешь. Русская женщина все может. Если ты и дальше будешь так же плохо работать, я посажу тебя на хлеб и воду и начну бить плеткой. Ты умрешь от побоев. Это страшная и мучительная смерть. Ты должна понять, что надо стараться. Это твой единственный выход. Другого у тебя нет. Жаловаться бесполезно. Никто тебе не поможет. Бежать тоже бесполезно. Кругом горы. Для здешних жителей русская женщина в диковинку. Поймают, отведут в какую-нибудь землянку и будут насиловать каждый день всем селением, пока ты не умрешь. В общем, это мое последнее предупреждение.
Вечером в комнату вошла измотанная Ленка и села рядом со мной на кровать.
– Ты как? – глухо спросила она и поправила разорванное платье.
– Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь ответ.
– Сдохнуть хочется. Мы здесь уже неделю, а Экрам нам даже копейки не начислил. Говорит, что плохо работаем.
– И не начислит. Он что, дурак, что ли… Он нас может только использовать, как бесплатную рабочую силу, и все. Тут вообще никто никому денег не платит.
– Свет, а что делать?! Бежать? Но куда? На ночь дом запирают. Я к окну подхожу, и мне страшно становится. Кругом только лес и горы, горы и лес.
– Тем более что здесь народ дикий. Здесь есть хоть какой-то шанс вернуться на родину, но если нас в горах поймают, то у нас вообще никаких шансов не будет не то что куда-то вернуться, но даже и выжить.
– Что же делать?
Энергичная от природы, Ленка была не похожа сама на себя. Она сложила руки на коленях, как примерная школьница, а в ее глазах читалась бесконечная жалость. Жалость ко мне, к себе, к нашему настоящему и даже к нашему будущему. Больше у нее не было ни идей, ни планов, ни замыслов. Она сидела в оцепенении, не в силах вымолвить ни слова.
– Нужна машина, – неожиданно произнесла я.
– Что?
– Автомобиль.
– Для чего?
– Для того, чтобы сбежать. Мы же не можем носиться сломя голову по лесу и горам. Если мы сядем в машину, то сумеем добраться до Кемера, а там пойдем в первый попавшийся полицейский участок. Когда нас сюда везли, я видела, что рядом с домом стоял старенький микроавтобус и еще какой-то драндулет. Думаю, что хоть один из них на ходу.
– А ключи?
– С ключами нужно подумать. Наверное, они у Экрама. Придется его придавить.
– Как? Ты предлагаешь его убить?
– Ну почему сразу убить? Врезать ему, чтобы отрубился. А иначе как мы завладеем ключами?
Ленка слегка откинула голову и поправила упавшие на глаза волосы.
– Светка, мы должны что-то делать. Так долго продолжаться не может. Всему есть предел, даже собственному унижению и терпению. Я такой секс в гробу видала. Никаких прелюдий и хотя бы минимальных ласк. Чисто механический секс на сухую. А вчера ко мне вообще пришли два урода. Они мочалили меня несколько часов подряд, проделывали со мной все, что хотели. От страшной боли и унижения я потеряла сознание, а когда очнулась, уже никого не было. Я долго ревела и с трудом доплелась до душа, чтобы смыть с себя остатки чужого пота. Мне показалось, что мне разбили все внутренности. У меня даже открылось кровотечение. Вечером зашел Экрам и сказал, что господа мной недовольны. Мол, я плохо отработала, потеряла сознание, и им пришлось совокупляться с телом, которое даже не шевелилось. Он лишил меня денег и сказал, что если я буду так плохо работать, то он посадит меня на хлеб и воду. Я попросила позвать врача. Сказала, что у меня страшные разрывы и кровотечение. Он потребовал, чтобы я ему их показала. Мне уже все было безразлично, и я показала их Экраму. Он слегка побледнел и дал мне два дня выходных. Сказал, что никакой врач ко мне не приедет. Дал мне какую-то затягивающую мазь и велел немедленно привести себя в порядок. А позавчера мне вообще попался турок, склонный к садизму. Он лупил меня своими здоровенными кулачищами размером с мою голову. Я думала, что он меня просто порвет. Я пришла к Экраму в ссадинах и синяках за помощью. Просила его сделать какой-нибудь успокоительный укол, говорила, что я даже не могу сидеть, не то что работать. Но Экрам налил мне полный стакан турецкой водки и сказал, что это самое лучшее успокоительное. Я выпила его до самого дна и в самом деле почувствовала себя лучше. Ты когда-нибудь пробовала турецкую водку?
– На отдыхе с мужем. Такая гадость. На микстуру от кашля похожа.
– Меня тоже наизнанку всю вывернуло, но затем ничего, полегчало. Если тебе тоже плохо, ты сходи к Экраму, попроси и тебе налить. Он не откажет. Я сегодня опять пошла, и он мне еще налил. Может, сопьюсь. Да какая мне уже разница. Мне терять нечего. Эти турки такие странные. Одни трахают с каменными лицами и даже словечка не скажут, а другие это проделывают с такой ненавистью и злобой, что кажется, будто еще немного – и они тебя на тот свет отправят.
– Господи, как там мои дети? – Я тихонько всхлипнула, но поняла, что даже на то, чтобы заплакать, у меня просто нет сил.
– Не переживай. Ты же их не с чужим человеком оставила, а с собственной матерью. Денег на первое время тоже дала. Господи, могла ли я даже подумать, что настанет время, когда я стану проституткой… Я бы никогда в это не поверила. Никогда. Правда, у меня была одна знакомая, которая этим занималась…
– У тебя была такая знакомая?
– Ну да. Анька Журавлева из параллельного класса.