Мать-одиночка, или (не)ходите, девки, замуж!
Шрифт:
Нажала я на конвертик и так и застыла на месте. Рот раззявила и смотрю. Вот срам-то какой…стыдобища-то какая, мрак!
И бывают же такие… ох… сглотнула ком в горле и захлопнула крышку ноута.
Е-мае… хорошо Ксеня не увидела сие непотребство, я же тогда совсем разума лишилась бы. Это же надо – без всякого объявления такие фотографии присылать!
Щеки мои пылали от стыда, и я решила, что клин клином вышибают, и вообще нужно отругать нахала Мурата. Вновь открыла ноут и вновь фотография нижней части Мурата всплыла на весь монитор – вкладку-то я не закрыла. Я покачала головой, написала Мурату, что была бы мужиком – обзавидовалась бы и… занесла его в черный список. И впредь решила открывать сообщения одним глазом и очень медленно.
Нет, вы не подумайте, что я прям ханжа. Не ханжа. Не прям в смысле. Но…как бы это сказать, в общем не привыкла я к такому быстрому знакомству да сразу через голову хозяина.
Не мое это.
В какой-то момент я вдруг осознала, что нельзя все держать в себе и набрала Сашке, который тут же взял трубку.
– Срочное что-то? – прошептал Федоров, и я с энтузиазмом закивала, совсем не подумав, что он меня все равно не видит.
Пришлось просипеть в трубку:
– Очень. Можешь приехать?
– Что-то случилось? – голос Сани напрягся, и я заверила его, что серьезнее не бывает.
– Жди, сейчас буду! – буркнул он в трубку и уже через пятнадцать минут стоял на пороге.
Я как раз только-только доварила борщ и сейчас наливала Сане самую большую тарелку, как лучшему другу семьи.
– Ну, выкладывай… – Федоров хрустнул зеленым лучком, и уставился на меня так, будто я что-то ему должна.
– Что именно?
Села напротив, сложив ручки перед собой, и с умилением наблюдала как все мои дорогие дети и Санек уплетают ложку за ложкой.
– В смысле что именно? Ты сказала, что у тебя что-то случилось. Я, собственно, из-за этого и приехал…
– А не из-за борща?
– Нет же. Щербакова, ну ты чего? Вспоминай давай, чай не девица уже, чтобы память плохой была.
Вот при слове девица я как раз и вспомнила зачем я ему, собственно, звонила.
Пришлось ждать, когда дети отобедают и только после этого я поманила Саню в ванную. Зажмурившись, открыла сообщение от Мурата и сунула ему прямо в нос.
– Фу, блин! Маха. Это что еще за фокусы?! Убери эту гадость! Совсем сдурела?
– Вот! И я о том же. Представляешь, ни одного сообщения о знакомстве. Зато такая похабщина и прям средь бела дня. Куда мир катится?
– То есть погоди, я сейчас не понял… ты меня из-за этого звала?
– Ну…
– Это, по-твоему, срочно, да?
– Ну…
– Гну, блин. Маха! Ты гну. Антилопа блин. Я клиенту во встрече отказал, а ты…
Я виновато ковыряла дырочку в стене, пока Саня отчитывал меня как ребёнка. Между прочим, по делу отчитывал.
– Ну прости меня, Федорыч, просто у меня душа трепетная… Лань я, а не антилопа. Вот.
– Слушай, у тебя четверо детей, ну чего ты там не видела, чтобы бледнеть словно красна девица?
– Так… я ж не рожала их. – виновато прошептала я.
– Ну как минимум одну все-таки рожала…
Я, немного подумав, все же согласилась. Действительно, о Булочке я как-то и не подумала.
– Вот меня и удивило, знаешь ли…
– Что тебя, Маша, удивило? – устало спросил Саня.
– Что мне, матери четверых детей, такие непотребства в личку шлют!
– Ох, Маша…
***
Спустя пару дней мы сидели на моей кухне, болтали ногами, совсем как в детстве, и пили облепиховый чай.
– Знаешь, друг мой Сашка…
– М?
– Пожалуй, не буду я на этих сайтах знакомств сидеть – не мое это.
– Удивительное дело! Да брось, Маха, ты там всего один-то разок и побыла. Эка невидаль, причиндал ей прислали. Будто не видела никогда.
– Мало ли что я там видела… ты пойми, Сашка, одно дело родное, знакомое…любимое…а тут что?
– Что?
– Мурат какой-то. Нет, Саня, не хочу я таких Муратов.
– А каких ты хочешь? – заинтересовался вдруг Федоров.
Спросил вроде бы простой вопрос, а я вдруг крепко призадумалась.
И что-то в голову ничего путного не лезло, как назло.
– А никаких мне не надо.
– Что же ты тогда мне голову морочишь? То тебе надо, то не надо. Ты уж определись, Марья Петровна.
Я с возмущением отпила глоток уже порядком остывшего чая и обиженно ответила:
– А я давно определилась, это вы мне всё талдычите – мужика тебе надо, мужика… сбили деву честную с панталыку, и я же виновата?
– Да никто тебя не виноватит, Маня. Но ты пойми, счастье оно ж за дверью не валяется. Его же заслужить надо, добиться…урвать, если понадобится.
– Какое же это счастье, если его добиваться и рвать надо? Это уже какой-то геморрой на два полупопия. Короче, Сашка, не надь мне покамест жениха. И вообще, мне в поликлинику надо.
Федоров зевнул, видимо вконец утомившись моими душевными томлениями, и засобирался домой.
– Зачем тебе туда? – уже на пороге спросил друг, наверняка сообразив куда я, собственно, клоню.
– Прощаться с мудростью.
Сашка открыл рот, но не успел ничего сказать, потому что я опередила:
– Мудрость удалять буду. Зуб – зараза ноет и лезет не туда.
Сашка закатил глаза и вновь хотел что-то сказать, но я и тут была на чеку:
– Да-да… знаю, что ты скажешь. Мол, мудрости у тебя, Маня, отродясь не водилось, и все такое…
Федоров засмеялся и замахал руками.
– И вовсе нет, с чего ты взяла? Я просто хотел сказать, что так и быть – посижу с мелкими.