Мать-одиночка, или (не)ходите, девки, замуж!
Шрифт:
– Ах вы еще и по договорённости…
– Не завидуйте. Девушка, слышьте, девушкааа!!!
Я не сразу поняла, что обращается она ко мне, так увлеклась содержательной беседой.
– Отойдите. У меня врач.
– У меня тоже, – я встала грудью перед девицей, всем своим видом давая понять, что ни за что не сойду с места.
– Да ты, да ты… коза! – она чуть не задохнулась от возмущения и не заметила, как дед исподтишка шарахнул ее клюкой. По самому по филею.
– Да вы что тут, совсем офонарели?! – заорала девица, но тут как раз к счастью за моей спиной открылась дверь, и я буквально ввалилась в кабинет под усталое «следующий».
Девица, кстати, пыталась прорваться со мной, но была остановлена бдительным старичком.
– Семен Олегович, я Оля, вы мне назначали… – закричала эта блаженная, и доктор, по всему видимо тот самый Семен Олегович, напрягся и опасливо спросил медсестру.
– Это она?
– Да вроде бы… – пожала та плечами и принялась за работу.
– Та самая?
– Ну да. Ненормальная эта. Феоктистова кажется. Сказать, что вас нет?
– Поздно. Она меня видела. О! А давайте скажем, что я заболел? Вот сейчас девушку приму и слягу. Как вам идея?
Доктор с такой надеждой смотрел на медсестру, что мне стало его ужасно жалко. Вот уж работа тоже – не откажешься же от противного пациента, только что и правда слечь остаётся.
– Плохая. Плохая идея, Семен Олегович. У нас полный коридор мучеников, не можете же вы их всех бросить?!
– Не могу, – удрученно подтвердил доктор и наконец обратил внимание на меня, тихонько вжавшуюся в кресло.
– Ну что тут у вас?..
***
Феоктистова все же прорвалась сквозь народный фронт, уж не знаю, чем она их всех взяла, интересоваться не было никакого желания. Место, где когда жил и работал мой зубик заморозили и сама я едва шевелила ртом, от чего мои детки угорали еще с полчаса.
Зато неимоверно вдохновляло ощущение сделанного важного дела и чувство свободы, которое бывает только после посещения стоматолога. Удачного, естественно, посещения. Мудрость, конечно, вырывать из себя нелегко, даже жалко немного. Мудрость же. Когда теперь ее ждать?! И ждать ли вообще? Но деваться некуда…
На улице возле поликлиники заметила магазин и решила по пути к дому купить продуктов. Ибо мудрость мудростью, а кушать хочется всегда.
– Просто постойте рядом. Тихо и смирно, по струнке! – гаркнула я на подопечных, потому что они так и норовили разбежаться по разным отделам.
Я взяла за руку Булочку и потащилась по рядам со съестным. Мелкие конечно же тихо не сидели, носились с криками и орами, за что я несколько раз была названа яжемамкой и горе-мамашей, и где-то даже немного согласилась. Сама не люблю крикливых детей, а тут… ну что я могу поделать с ними, а? Младшие меня еще как-то слушают, а вот Ксенька так и держит за подружку, и мамой меня называет, только когда хочет постебаться. Да.
Наконец я набрала пару пакетов, расплатилась на кассе и криком, призывающим моих маленьких ведьм и одного чертенка на шабаш, огласила стены разгромленного магазина. Это не мои слова. Если что, это продавец, выгоняя нас метлой, сказала.
Спорить с ней у меня попросту не осталось сил – так я устала за эти пару часов. А еще эта заморозка проклятая отходить стала, и ноющая боль поселилась где-то в области правой щеки.
– Разбойники! – прошептала я и отдала Ксене оба пакета. Подумала немного и один все же забрала. А то скажут еще, что я детский труд использую.
Одной рукой взяла Булочку, а во второй остались авоська с картошкой и сумка с молоком, хлебом и пельменями.
– На остановку шагом марш! Ать, два, левый!
Дети мои в самом деле выстроились друг за дружкой гуськом и, не очень-то смахивающим на строевой, шагом посеменили к остановке, что притулилась в ста метрах от поликлиники.
Я шла за ними как матушка гусыня и не сразу обратила внимание на мальчика, грустно глядящего с заднего сидения черного джипа. Когда мы поравнялись с ним, мальчик неожиданно вылез и встал рядом с дверцей.
Ну и что за осел оставил ребенка в такую жару одного в тачке? Я покачала головой, но вмешиваться малодушно сочла неразумным.
Мы уже немного отошли вперёд, я зачем-то обернулась, и увидела этих ослов. Двое мужчин крепкого телосложения и немного отсталого вида направлялись прямиком к ребенку, которой в этот момент стоял к ним спиной.
– А вот и твои родители, – ляпнула я и тут же прикусила язык. Нет, ну понятно, что в современном мире все возможно, но нельзя же так – в лоб.
Ребёнок резко обернулся и мужчины застыли на месте.
– Иди тетя, иди уже. Чего вылупилась?.. – грубо сказал мне один из них.
Я аж захлебнулась. Это я-то тетя? И пока я пылала праведным гневом, эти двое взяли мальчика за руку и потащили куда-то в подворотню.
– Это точно твои родители? – крикнула я вдогонку, и мальчик затряс головой. Вот и пойми, то ли он да говорит, то ли нет.
– Дети, стоять на месте. Замерли и ждем!
Я вручила Ксене Булочку и устремилась вслед за странными дядьками.
– Подождите, пожалуйста. Но если вы его родители…
– Чего?!
– Ну то есть я хотела сказать, если мальчик ваш сын…вы не подумайте. Я не имею ничего против ваших увлечений. В конце концов мне все равно кто с кем спит в одной постели и…
– Чего?!!! Ты что, совсем рамсы попутала?! Ну коза, сейчас ты у меня попляшешь!
– Мальчик! Это же не твои родители, да? – отчаянно кирнула я, замахиваясь на одного из парней авоськой. Каюсь, не рассчитала силы, стукнула прямо ему по лысой головешке. А в авоське килограммов пять точно, меньше на нашу семью брать просто смыла нет. Прибавьте коробку с молоком и две буханки тяжелого хлеба. А еще я в юности на байдарках плавала, вот. У меня сила размаха знаете какая? Вот и я не знаю. А она есть.