Мать-одиночка
Шрифт:
— Мы не помешаем брату? — спросил Сдобнев, запоздало поздоровавшись с мальчиком. — И почему он там? Вот же пустой стол.
— Да вы что? Саша всегда занимается на полу, больше простора, знаете ли. А этот стол у нас для гостей; садитесь, пожалуйста.
О том, что в детской комнате есть два замечательных письменных стола, Лиля, конечно, распространятся не стала. Она усадила маминого ухажера за пустой обеденный стол, на который Игорь Сергеевич тут же поставил коробку с тортом, а вот с розами определенно не знал, что и делать.
— Давайте, я выброшу, — протянула руку Лиля.
— Выбросишь? Зачем?.. Это для твоей мамы!
— Мама не ест розы.
— Не ест?.. Но… это не для еды, это…
— Только не говорите, что просто так, — смерила его взглядом девочка. — Мама уж-жжасно не любит, когда деньги тратят впустую. Честное слово! Только себе хуже сделаете.
— Л-ладно… выбрось… — отдал Сдобнев букет.
Лиля отнесла цветы на кухню, достала вазу, налила воды, поставила розы… Шикарный букетик!
Вернувшись в комнату, она демонстративно брезгливо отряхнула руки и сказала, кивнув на торт:
— Это вы тоже зря. Мама обидится.
— За что?!
— За то, что намекаете, будто она толстая.
— Да как же я намекаю? — подскочил гость. — Наоборот, я ведь его ей принес… и этим я как бы говорю: «Вам, Зоя, с вашей фигурой никакие торты не страшны!»
— Вот, — подняла Лиля пальчик. — Вот именно. «Вам с вашей фигурой ничего не страшно. Хуже уже не будет».
Сдобнев лишь уронил и тут же захлопнул челюсть.
— Выбрасывать? — спросила девочка. Он кивнул.
На сей раз Лиля пошла на лоджию и отдала торт сидевшему на полу Ване. «На, — шепнула она, — чтоб не скучно было. Только нам тоже оставь».
Вернувшись в комнату, она наткнулась на недоуменный взгляд маминого ухажера.
— Ты выбросила торт с лоджии?..
— Ну да, — сказала она. — Это же интересно. Идет кто-нибудь, а ему на голову торт — шлеп!.. Вот смеху-то! И не больно. Вы не думайте, я его из коробки вынула. И вообще, что мы все о грустном? Давайте поговорим о жизни. Ведь нам теперь вместе придется жить? Дружной веселой семьей. Так ведь?
— Я надеюсь, — поморгав из-под очков, вымученно улыбнулся Сдобнев, а потом, будто схватив спасательный круг, уцепился взглядом за Саньку: — Братик тебе помогает делать уроки?
— Почему это?
— Ну… там же учебники за четвертый класс…
— Эх, — горестно вздохнула Лиля, — какой же вы наблюдательный. Да, Саше тринадцать лет, но он сам учится в четвертом классе. Вы не думайте, он очень способный, просто у него память плохая. Это наследственное, Саша весь в маму.
— Лиля, — повернул к ним голову Санька, — а как правильно написать «в угле» — с мягким знаком или без?
— Зачем тебе вообще уголь? — искренне удивилась Лиля. — Ты чего там пишешь?
— Сочинение. «Я и моя мама». Я пишу, что мама часто ставит меня в угол, потому что я не мою руки перед едой.
— Ой, она тебя не только за это ставит. И за то еще, что без тапок ходишь, и за то, что глупые вопросы задаешь… Погоди, а почему ты пишешь сочинение в тетради по математике?
— Там же про угол. Так нужен мягкий знак?
— А вот мы сейчас у Игоря Сергеевича спросим, — приторным голосочком пропела Лиля.
— Он в очках, он умный, — согласился Санька, для пущего эффекта сведя глаза к переносице.
— Конечно. Разве может пожилой, лысый человек не быть умным? — бросила уважительный взгляд на гостя сестренка.
— Пожилой?.. — сглотнул Игорь Сергеевич. — Лысый?.. — Он принялся лихорадочно разглаживать волосы. — Нет-нет, это примялось… Это прическа такая!
— Разве может пожилой человек с такой прической не быть умным? — внесла поправку Лиля.
— Да-да, — обреченно опустил руки Сдобнев.
— Может?.. — удивилась девочка. — Надо же, в самый раз для нашей семьи.
— Нет! Я не в том смысле! — встрепенулся гость. — Это я так, к слову. А написать нужно «в углу».
— Правда? — уставилась на маминого ухажера Лиля. — Не думаю, что это хорошая идея. Мама обязательно заметит и накажет. Но мы тогда скажем, что это вы велели.
Она подошла к пыхтящему над тетрадкой Саньке, взяла красный фломастер и направилась в угол комнаты.
— Что именно писать, Игорь Сергеевич? Диктуйте.
— З-зачем?.. — уронил тот очки.
— Вы же сами сказали, что нужно написать в углу.
— Да, — подтвердил Санька. — Я все слышал. Я маме скажу!
— Не надо ничего говорить маме! — умоляюще вскинул руки гость. — И писать ничего не нужно. Я, наверное, лучше пойду…
— Нет-нет! — подбежала к нему Лиля. — Как же вы пойдете? Нужно обязательно дождаться маму! Знаете что? Саша сейчас пойдет и ее поищет. Обычно она вокруг дома бродит, когда готовится к ухажерам.
— Может, лучше позвонить?
— Вы что? Она сейчас в таком состоянии… Звонок может ее напугать. А Саша умеет с ней… Да, Сашенька?
Санька выскочил из-за стола и помчался в прихожую. Хлопнула входная дверь, загудел лифт.
— Он скоро, — улыбнулась Сдобневу девочка. — Знаете, какой он быстрый? Его не каждая собака может догнать. Он любит с ними гоняться. Правда, за это его мама тоже ставит в угол, — доверительно шепнула она, — собаки ему столько раз штаны рвали.
Потом они молча и чинно сидели минуты три. На лбу гостя стали понемногу разглаживаться тревожные складки.
И тут раздался стук в дверь лоджии. С уличной стороны. Глаза Игоря Сергеевича стали больше очков.
— Там… — вытянул он в сторону лоджии трясущийся палец. — Там кто-то есть!..
— А-а! — махнула рукой Лиля. — Это Саша. Опять ключи забыл. Я же говорила, у него с памятью не очень.
— Но у вас… девятый этаж!..
— Спасибо, — укоризненно глянула на Сдобнева девочка. — Наконец-то узнала. Я ведь только до трех умею считать.
Она подошла к двери лоджии и впустила дождавшегося «выхода на сцену» Ваньку. Щеки у него были измазаны кремом. «Вытрись!» — зашипела Лиля и, повернувшись к гостю, сказала: