Мать-одиночка
Шрифт:
— «Она приняла»!.. — буркнула леди Малена. Но было видно, что она уже остывает. Мало того, в ее глазах мелькнула некая искорка…
Баронесса схватила маршала за локоть, оттащила в сторону и зашипела:
— С чего ты взял, что эта немая девчонка твоя дочь? Ладно, твоя атте, закон есть закон, но дочь?!..
— Помнишь, я тебе рассказывал про ритуал?.. Ну, тогда… Когда я думал…
— Когда решил, что уже женат? Еще бы не помнить! И что, ты думаешь, вместо жены ритуал призвал сюда твою дочку?
— Это даже не я думаю, так Его Величество полагает. Он говорит, что моя жена умерла, а вместо нее призвалась моя дочь. Кстати, она тоже подтвердила, что мамы нет в живых.
— Она ведь не может говорить!
— «Да» и «нет» она говорит. И если правильно спросить, то…
— Значит, ты больше не станешь расстраивать меня своими дурацкими «предчувствиями»? — расплылась в улыбке баронесса. — Значит, нашей свадьбе теперь ничто не может помешать?
— Да, — слегка обалдел Виттор, — но… Ты примешь Лилю?.. Потому что без нее…
— Да куда я денусь, — томно прижалась к нему леди Малена. — Это ведь твоя дочь. А ты — мой. Значит, и она тоже моя. Славная, тихая, рыжая малышка… Способность говорить к ней точно вернется?
— Я надеюсь, что да, — сказал маршал.
«А я — что нет», — вспыхнуло на миг в глазах у Малены, но Виттор в тот момент моргнул.
В конце концов они втроем подошли к столу, на котором все уже было готово к обеду. Перед этим Виттор провел короткую беседу с Лилей, где очень попросил ее быть если не ласковой с баронессой, то хотя бы чуть-чуть терпеливой.
— Ты потом к ней привыкнешь, — шепнул он дочери. — Она правда хорошая. Она сказала мне, что ты ей понравилась, что ты славная… Пожалуйста, ради меня, сделай все как надо, ладно?
— Иди, — хмуро ответила Лиля.
Хороший или плохой смысл несла в себе эта короткая реплика, Виттор не знал, но очень надеялся, что хороший. И когда дочка подошла сзади к стулу баронессы, на который та собралась сесть, и вовсе успокоился: какая хорошая девочка, решила поухаживать за гостьей!..
Вот только успокоился он преждевременно. Да, Лиля и впрямь придвинула леди Малене стул, и та в ответ даже благосклонно кивнула. Но когда баронесса начала опускаться, девочка резко выдернула его из-под пышных юбок. Малена, охнув, опрокинулась на спину, задрав кверху ноги.
— Бум! — сказала Лиля. «Новое слово», — отметил про себя маршал.
И в эту секунду время для него будто остановилось. Со странным, отрешенным хладнокровием он рассматривал нацеленные в потолок серебристые туфельки невесты, ее тугие икры, обтянутые голубым атласом чулок, ее соблазнительные, в меру полные бедра и… розовые с рюшечками панталоны.
«Где-то я уже видел точно такие, — с пугающим себя спокойствием подумал Виттор. — Ах, да, у леди Золи, когда она чуть не выпала из кареты. Наверное, у Малены запас».
А потом время вернуло привычную скорость, и до его ушей долетел вопль:
— Дайте мне эту девчонку!!! Я ей сейчас так всыплю!!! Теперь понятно, почему ее мать умерла! Но я терпеть не стану! Ты у меня попляшешь, негодница! Шелковой станешь!
— Нет! — закричала, схватившись за алые щечки Лиля. — Нет!!!
Маршал не знал, к кому и бросаться, кого выручать, кого утешать. А потом все же кинулся к дочери. Но та оказалась шустрее — вырвалась, стала метаться по комнате, будто что-то ища. Затем устремила взгляд на запотевшее окно, подбежала к нему и стала быстро водить по стеклу пальчиком.
Виттор напрягся. Он понял, что дочь хочет что-то написать. И уж теперь точно вряд ли хорошее… Но когда Лиля, закончив, отпрянула в сторону, маршал увидел одни лишь каракули. Что именно хотела показать своим художеством дочка, он так и не понял.
*
Лиля
Лиля более или менее начала приходить в себя, лишь когда они приехали к папе домой. К папе?.. Невероятно. Вот этот смешно одетый и такой важный мужчина — ее папа? Ну, знаете ли!.. Да, она не очень хорошо помнила папу, была все-таки недостаточно большой, когда он погиб. Но в ее памяти все равно остался огненно-рыжий большой весельчак, который так заразительно смеялся, так высоко ее подбрасывал…
Этот, который Виттор, тоже был рыжим, но не сильно. Темно-красным каким-то. Правда, был тоже большим, как и папа. И лицом был немного на него похож. Вроде бы. Папино лицо она почему-то как раз помнила хуже всего. Но самое главное, Виттор совсем не был веселым. Наоборот, сердился на всех. Особенно на тех дядек, что поймали ее в лесу. Ну, на тех он правильно сердился. Поэтому как раз он ей и стал нравиться. Правда, когда они долго-долго ехали в этой трясучей карете, он ей немного опять разонравился. Самое главное, потому что все время называл ее мальчиком! Мальчиком, подумайте только! Ужас. И вот ужас был еще в том, что сказать Виттору о том, что она не мальчик, а девочка, у нее не получалось… Вообще ничего не получалось сказать, только «да», «нет» и еще такое же короткое, да и то с трудом. Ужас и есть. Только даже вместо «ужаса» у нее лишь «уж» получался. Обидно очень. И страшно: а вдруг так навсегда?..
Хотя бояться нужно было даже не этого. Вот где она вообще?! Где Санька с Ванькой?.. Они же загорелись! Вот где «уж» так «уж»!.. Правда, потом она кое-что поняла… То есть, что-то поняла, что-то придумала. Но это потом. Да и то, что Виттор ее папа (в это ей, впрочем, так до конца и не верилось), она тоже узнала потом.
А тогда ехала с этим важным, одетым как в кино про старину Виттором и злилась на него. И на себя тоже. На себя — потому что ничего сказать не может, а на него — потому что такой бестолковый. Она ему: «Я де» — в смысле, что «я девочка», дураку же понятно, а он вместо этого ее каким-то Яденем назвал! Хорошо, не Гаденем. А вот накормить хотел как раз вонючей гадостью, ее от одного только запаха стошнило! Вернулась из туалета — гадости уже нет, выбросил. Сам, небось, эту дрянь есть не стал.
Ну а в доме у него стало полегче. Хотя бы уже потому, что не трясло. А еще потому, что какие-то совсем уж странные дядьки, которых все называли магами, и на самом деле стали колдовать, а потом сказали Виттору, что она девочка. Ура! Наконец-то! Хотя он и тут отличился, назвал ее Делей. Тьфу, ну да ладно. Хоть не Емелей, и то хорошо.
А вот потом…
А потом пришел король. Настоящий король, взаправдашный! Правда, без короны. Потому что он пришел как бы тайком, не спросясь у королевы. Потому что они с Виттором стали пьянствовать! Фу!.. Безобразие. Хотя Виттор сначала не пил, да и король не сильно. Сухариками больше хрустел, чем пил. Но это все ладно. Главное не то, что и сколько они пили, а то, о чем говорили. И как хорошо, что она догадалась спрятаться за вазой и подслушать, иначе бы ничего и не узнала! А так…