Мать-одиночка
Шрифт:
Герхата леди Малена все же прислала. Виттор, так и не пообедав, сидел возле Лилиной кровати, на которой лежала, уткнувшись в подушку, его дочь. Ее тоже не удалось покормить; Аннель пару раз подступалась, но дело закончилось разбитой тарелкой, и маршал шепнул служанке: «Потом, все потом, ничего!»
Седой пожилой маг вошел в комнату и поклонился:
— Ваше высокопревосходительство, моя госпожа…
— Проходите, господин маг, — поднялся Виттор. — Но Лиля очень расстроена, я даже не знаю, сможете ли вы сейчас с ней побеседовать.
— Но ведь если бы с девочкой все было в порядке, меня бы сюда и не отправили, правда? — с улыбкой произнес Герхат. — Позвольте, я присяду с ней рядом.
Маршал посторонился, дав магу пройти. Тот сел на краешек кровати и осторожно положил ладонь на голову Лиле. Она дернулась было, но сразу затихла и Виттор увидел, что дочка расслабилась, хотя так и продолжала лежать вниз лицом.
Герхат наклонился к ней и что-то прошептал. Руку он при этом оставил на ее голове, лишь начал медленно гладить ее рыжие волосы.
И тут маршал услышал, как дочка, тоже шепотом, что-то ответила магу! Это было так удивительно, что он буквально разинул рот. Между Герхатом и Лилей завязался настоящий, хоть и почти неслышимый со стороны разговор. Лишь тихий-тихий шепот, похожий на шелест листвы в не особо ветреный день.
Через какое-то время Герхат убрал с головы девочки руку, сел прямо и сказал ей:
— А теперь тебе нужно хорошо покушать, Лиля.
Виттор снова разинул рот, поскольку дочка наконец-то повернулась, села на кровати и сказала:
— Да.
И при этом она улыбалась! Не от уха до уха, но это была явно улыбка.
Маршал тотчас вызвал прислугу и велел накормить девочку. Сам же набросился на мага с вопросами:
— Что с ней?! У нее все пройдет?! К ней вернется рассудок?!..
— Давайте выйдем, — сказал Герхат, и когда они покинули Лилину комнату, покачал головой: — Ваша дочь и не теряла рассудка.
— Но она… — Виттор замахал руками, не зная, можно ли рассказывать, что сделала с баронессой Лиля.
— В штыки приняла вашу невесту? — помог ему маг. — В этом нет ничего удивительного, обычная детская ревность.
— Она плохо говорит! Почти совсем не говорит!..
— Тем не менее, мы с ней разговаривали, — улыбнулся Герхат. — Да, речь у девочки затруднена, но причину этого я увидел в неумелом магическом вмешательстве. Вы знаете, как это случилось?
— Н-нет… То есть… Это действительно важно знать?.. Дело в том, что это…
— Нет, это не обязательно знать, — опять с улыбкой успокоил его маг. — Было бы неплохо, но я увидел основное и знаю, как это исправить. Еще три-четыре сеанса — и думаю, Лиля будет говорить в полном соответствии с ее возрастом. Я буду навещать ее ежедневно. Но уже и сейчас она, пусть односложно, может вполне доходчиво изъясняться на общие темы.
— А ее рассудок действительно в порядке?
— В полном, — кивнул маг. — В этом я абсолютно уверен. Никаких отклонений!
Виттор хотел рассказать Герхату о странных каракулях дочери, но, оглянувшись к окну, увидел, что его стекло снова чистое. И он промолчал. Побоялся, что без доказательств маг примет его самого за сумасшедшего?
Ответить на этот вопрос он почему-то не мог. Зато твердо решил поговорить о странных «письменах» дочери с другим человеком. А именно — со своим венценосным другом Герроном Четвертым. В конце концов, он тоже был магом. Да еще и непосредственно приложившим к этому руку.
Когда же, проводив до выхода Герхата, Виттор вернулся к дочери, та встретила его доброй улыбкой:
— Дя-дя хо! Еще дя-дя. Да?
— Да, Лилечка, да, — обнял дочь растроганный маршал. — Хороший дядя еще придет к тебе! Обязательно придет! Завтра.
*
Геррон Четвертый хоть и был другом Виттора, оставался все же королем, а потому не всегда мог встретиться с ним по первому зову. Так вышло и теперь, поэтому маршалу пришлось записаться на прием. Да, он мог бы сослаться на дело государственной важности, и о нем, конечно, немедленно бы доложили, но врать Виттор не любил, да и Его Величеству в данной ситуации это бы сильно не понравилось. Поэтому он и сидел сейчас в королевской приемной, нервно покусывая губы. К счастью, поскольку он все-таки был не простым посетителем, его впустили к королю одним из первых.
— У вас что-то срочное, маршал? — поднял голову от заваленного бумагами стола король.
— Простите, Ваше Величество, не срочное. Я лучше потом, — понял неуместность своего визита Виттор.
— Ничего-ничего, — поднялся, разминая плечи, Геррон Четвертый. — Минут десять я вам уделю. Нужно немного отвлечься, устал. Так в чем все-таки дело? По вашему смущению вижу, что оно не государственное, а, скорее, личное.
— Именно так, Ваше Величество. Я хотел поинтересоваться, владеете ли вы магией тайнописи? Точнее, ее расшифровкой.
И он рассказал королю, что случилось в его доме, не вдаваясь, правда, в подробности насчет выдернутого из под баронессы стула. Просто сказал, что Лиля с леди Маленой немного повздорили, и дочка в обиде что-то накалякала на оконном стекле.
— Сначала я подумал, что она балуется, — пояснил Виттор в конце рассказа, — но позже меня посетила мысль, что слишком уж ее каракули напоминают буквы. Что-то вроде тайнописи. Или даже… — Новая идея, посетившая маршала только что, огорошила его самого.
— Я понял, о чем вы хотите сказать, — на удивление серьезно произнес Геррон Четвертый. — Королевские вымаги давно пришли к выводу, да и сама логика это подсказывает, что при переходе в Триадон у всех пришедших извне магически подменяется знание родного языка на наш. Письменность, разумеется, тоже. Они этого даже не замечают, будто всю жизнь говорили и писали по-триадонски. Вы ведь тоже атте, сами можете подтвердить.
— Так и есть, Ваше Величество, — поклонился маршал. — В моей голове только этот язык, моя рука выводит лишь эти буквы. Вот я и подумал…