Мать-одиночка
Шрифт:
На самом деле меня распирало от сильнейших чувств. Во-первых, я вытянула из Лили рассказ о ее жизни, пусть и недолгой, но с папой в его поместье. И будь мы сейчас в Триадоне, я бы не раздумывая ни секунды, помчалась бы рвать волосы на голове баронессы. И мне все равно, что мой ребенок не всегда вел себя правильно! Никто не смеет поднимать руку на моих детей!
Во-вторых, сегодня я получила письмо, в котором Витя пишет, что у него все хорошо, и он успеет к первому сентября и даже сам отведет Лилю в ее первый класс. Умом-то я понимала, что письмо написано почти три месяца назад и только сегодня дошло. То есть, раз мы сохранили память о Триадоне, значит и Виктор должен, но остановить то письмо, что он отправил ранее, не мог. Ведь он еще не был тем, вернувшимся из чужого мира человеком. Откровенно говоря, это письмо и в прошлый раз запоздало, а уж сейчас…
Но я перечитывала строчки, в которых муж заверял меня в своей любви. Раз за разом вчитывалась в горячие обещания и не чувствовала прежнего отклика. Для меня три года не прошли даром. И я не представляю, как мы будем возвращать наши отношения.
Мое сегодняшнее настроение подхватили дети. Они, как и я, знали, что ночью придет тетя Ира.
Конечно, ни я, ни они, не расскажут ей о том, какой она потрясающий человек и сколько всего для нас сделала. Мы будем молчать и о дружбе, что стала крепкой за три года, которые для нас отмотали вспять пушистые хранители Саттары, и том, что с нами произошло. Но… я не смогу встретить ее холодно. После того, что мне показали Батторий и Танаша… я просто не смогу сделать так, словно между нами ничего не изменилось.
— Спать, — глядя на настенные часы, вроде грозно потребовала я.
— Мамочка, — Лиля занырнула мне под руку, — мы так хотим увидеть тетю Иру.
— Утром и увидите.
— Мамочка, ну, пожалуйста, — к дочке подключились братья. — Мы так плохо о ней думали, а она на самом деле хорошая. Дай нам шанс…
— Спать. Тетя Ира никуда не денется. И мы ведь решили, что никому не станем рассказывать, где побывали, помните?
— Мама, но у меня больше не получается ее не любить, — тихо призналась дочка. — Это раньше она такая плохая была, а потом, ты ведь помнишь… ты ведь не забыла?
— Я ничего не забыла, — вздохнула и прикрыла глаза. Это я еще им не рассказала, что было после пожара.
Нет, я, конечно, обозначила, что тетя Ира сильно плакала и кидалась в подъезд, желая прорваться в квартиру, но не сказала о том, что она попала в больницу. Я струсила, испугалась, что дети в порыве эмоций ляпнут что-нибудь не то, и женщина решит, что мы умом тронулись.
— Мамочка, обещаем, мы только ее обнимем и пойдем спать. Правда-правда! К тому же, при нас она не станет ругаться… — Ванька просительно сложил ладони на груди.
— Не станет, мамочка, она постесняется! — вторил Ваньке Санька.
Звонок в дверь раздался неожиданно. Вообще-то, Ирина должна была прийти на час позже. Неужели все сейчас будет немного иначе?
Первыми к порогу словно горошинки высыпали дети, я замешкалась в детской, ища свою тапку.
— Тетя Ира! — стройный гул голосов и совершенно ошеломленная Ира.
Подвыпившая, но не пьяная Ирина.
— Живы! Слава Богу, вы живы!
Эти ее слова заставили меня буквально подскочить на месте, а затем ловко втолкнуть женщину в квартиру и наглухо закрыть дверь.
— Господи, мне такое привиделось… такое… я… я же не могла спятить, да? — бормотала Ира, обнимая всех детей разом.
Предсказуемо они завалились на пол. Я не мешала им тискаться, вдруг четко осознав, что ей это необходимо не меньше, чем детям.
Я не знаю, могла ли Ира сохранить свою память о наших взаимоотношениях в те три года, что должны были только пройти, но складывалось впечатление, что да — могла.
Минут через пятнадцать все подуспокоились и как-то незаметно перебрались в залу. Лиля сидела на руках Иры, Санька и Ванька пристроились по бокам, а я, поняв, что дети не уснут, пока не получат свою дозу любви и ласки, отправилась на кухню стряпать манник с консервированными персиками, благо они были куплены, как и другие ингредиенты. Делался он недолго, всего-то двадцать минут тесто настаивается, я за это время и масло сливочное растопить успею и фрукты нарезать…
К тому же, нам с Ириной предстоит сложный разговор, который явно не для ушей детей.
Я суетилась на кухне, ни капли не беспокоясь о том, что дети могут заснуть в неположенном месте. Интуиция не просто шептала, она кричала о том, что детки утянут гостью в спальню и потребуют почитать им сказку.
— Зоя, они уснули… ммм, манник с персиками, — Ирина вошла на кухню и осеклась.
Начать с того, что видеть, с чем я готовила манник, она не могла — я все убрала, а сам манник в духовке. Собственно, и знать, что я именно манник делаю, она тоже не могла. Я никогда при ней раньше его не готовила, точнее готовила, но уже позже… спустя год, если не больше.
— У меня странное чувство, Зоя, я пришла к тебе, чтобы сказать… чтобы обвинить, а потом… Я… — Ира грузно опустилась на табуретку, — если я продолжу, ты решишь, что я сошла с ума…
— Ты пришла обвинить меня в том, что Виктор погиб. И выпивать ты по этому поводу начала. И если не ошибаюсь, скорее всего, тебе привиделась наша дружба?
— Не совсем, — мрачно подтвердила Ира. — Мне две недели такие сны снились, Зоя. Я…
Женщина замолчала. И я понимала ее опасения. Мы не были с ней близки. Наши отношения можно было охарактеризовать одним словом: терпение. Я терпела ее выходки и ее слепую, юношескую любовь к моему мужу. Ира же чудила и в упор не замечала любви собственного мужа.
— Тебе снилось то, как ты ко мне пришла и устроила скандал, — я вздохнула и закрыла двери кухни, — снилось, что потом мы с тобой боролись за детей с родителями Виктора, также снилось то, что впоследствии мы стали хорошими подругами. А у тебя появился сын, а спустя три года ты пулей мчалась в мою новую квартиру, переживая обо мне и моем молчании, так?
— Это магия какая-то? — шепотом спросила Ира. — Я ведь и выпила не потому, что получила горькое известие. Зоя, я не черствая… мне эта муть две недели снится, вот прямо все-все… Я думала, что это обострение, может сезонное что-то, навеяно дурными мыслями и переживаниями, но когда я сегодня… я…
Подруга всхлипнула, а затем разрыдалась.
— Зоя, мы или спятили, или…
Я действовала на рефлексах, крепко обняла Ирину, погладила ее по плечам и волосам.
В эти секунды я уже не сомневалась в том, имею ли я право рассказать правду, поверит ли она мне, или нет. А потому тихонечко начала свою историю.
Я рассказала обо всем. Вот полностью доверилась, как это уже случилось однажды. Ира не плохой человек, все могут ошибаться. И я точно знаю, что из нее вышла потрясающая подруга и мать.