Матабар
Шрифт:
— Одиннадцать, — процедил Арди и отвернулся в сторону.
Он не хотел смотреть в лицо тому, кому, видимо, так и не сумеет отомстить за гибель своего отца. Но вид пылающего лагеря оказался ничуть не лучше огня в желтых глаза орка.
Большая часть вагончиков и дилижансов трещали, охваченные яростными языками пламени. Люди вопили, кто-то еще пытался отстреливаться, но по большей части они лишь кричали, цепляясь за последние искры угасающей жизни в жадных тенях пожара.
Орки ворвались словно нескончаемым потоком. Часть из них, с отверстиями
Они переворачивали баррикады, разбивая их голыми руками, выхватывали отстреливающихся людей и, в самом прямом смысле слова, разрывали несчастных на части.
Ардан собственными глазами видел, как один из коричневокожих орков поднял над землей что-то орущего Антона Тавского и, схватив его за руку и ногу, напряг мышцы и с безумным гоготом подставил лицо под фонтан крови и внутренностей, выплеснувшихся из разорванного на две части северянина.
С холма звучали выстрелы маршалов. Они, порой, останавливали кого-нибудь из орков, но куда чаще либо пролетали мимо, либо задевали конечности, что никак не сказывалось на способности степняков сражаться.
Изредка звучал громоподобный выстрел винтовки Катерины и лопалась голова орка, но стрелок Плащей никак не могла одна сдержать осаду нескольких десятков монстров.
Йонатан в это время петлял уже между не десяти, а семи орков. Окровавленный, с обезумевшим взглядом, волокущий за собой ногу и хлыстом размахивающей правой, изломанной рукой.
Цасара же оказалась связана призрачными, зелеными цепями и стояла на коленях перед шаманом, лишившимся половины левой руки и глаза, но явно одержавшего верх.
Кто-то из бандитов, опрокинув дилижанс, уже начал подниматься на холм, но громоподобный выстрел отправил его к Спящим Духам.
Даже так — это лишь вопрос времени, когда орки доберутся до женщин и детей.
— Считаешь нас монстрами? — прорычал ему в лицо орк, склонившийся так близко, что Ардан чувствовал его зловонное дыхание.
— А кто вы еще?
Чудовище надавило на топор, едва не погрузив лезвие в горло юноши.
— Ты ошибаешься, охотник, — процедил орк. — мы хозяева этой земли. И это не мы пришли её грабить и разорять. Не мы попрали священные капища, разрушили храмы богов и нарекли тех, кто слышал первые песни — выродками.
Ардан молча смотрел на то, как орки добивали мужчин и, гогоча, поднимались на холм, игнорируя град стали, осыпавшийся на их тела.
Он и сам не заметил, как по его щекам заструились горячие струйки влаги. Не за себя. А за тех, слабых и беззащитных, кто стоял на холме. За детей. Таких смешных и добрых. Игравших с Цасарой и не боявшихся клыков Ардана.
— Ты испытываешь к ним жалость, охотник?! — рыкнул орк и еще сильнее налег на топор. Арди не знал, как долго сможет удерживать его на весу. — К тем, кто уничтожил твой народ?! Кто вырезал всех горных охотников?! Испытываешь жалость к узурпаторам и угнетателям?!
Ардан продолжал молчать. Он не знал, что ответить
И так будет всегда.
Внезапно давление топора ослабло и Ардан смог вдохнуть полной грудью. Он в недоумении смотрел на орка, отошедшего от него в сторону.
Пары вдохов оказалось достаточно, чтобы сознание юноши очистилось, и он попытался прислушаться к ветру и огню, в попытке услышать их имена.
— Ты такой же как твой отец, — сплюнул бандит и вгляделся в ничего не понимающие глаза Ардана. — Ты не знаешь… — он засмеялся. Горько и обрывисто. — Ничего не знаешь…
Орк переступил через Арди и, скрестив руки на груди, смотрел на пылающий лагерь.
— Как думаешь, охотник, кто приютил твоего отца, когда его семью, последних из Матабар, вырезали законники? Думаешь он сам смог выжить в этом краю? Нет! — последнее слово орк произнес с такой болью, с какой Ардан даже не думал, что могут говорить эти дикие создания. — Мы, Шанти’Ра, приютили твоего отца. Десять зим он был с нами. Учился тому, как выживать в степях. Учился нашим законам и нашим обычаям. Мой отец, Вождь, принял его как родного сына. А я — как родного брата.
Его отец? Гектор Эгобар? Егерь Императорской армии десять лет провел в банде Шанти’Ра? Грабил, убивал и…
Нет, Арди не мог в это поверить. Не хотел в это поверить.
Эти слова так сильно пошатнули его волю, что уже звучащий где-то на границе сознания шепот огня тут же замолк.
— Думаешь, я вру тебе? — не оборачиваясь, хмыкнул орк. — Учителя твоего отца звали Эргар, Гроза Горных Пиков. А твое имя — Ардан, потому что именно так мой названный брат хотел назвать своего первенца. На языке твоего народа это значит — Крепкие Корни.
Голова закружилась. Арди было трудно дышать.
Нет, все это ложь.
Орк лжет.
Иначе и быть не могло.
— Однажды в степи мы встретили такой же караван. Они охотились на последних из Грозовых Птиц, — продолжал рассказ орк. — это святотатство. И мы ответили им так, как должны отвечать хозяева своего дома, когда кто-то приходит его разрушать. Мы убили их всех. До единого. Мужчин, женщин, детей, коней. Сожгли их прах и закопали его в зловонных ямах, чтобы даже памяти не осталось от осквернителей.
Ардан уже даже не мог думать. Он просто лежал и слепо смотрел куда-то перед собой.
— А твой отец… он был одним из самых свирепых воинов Шанти’Ра, Ардан, — орк провел пальцами по нескольким шрамам на своей могучей груди. — Ни один человек не мог уйти от когтей и клыков Гектора. Но в тот день… он почему-то спас ребенка. Сбежал вместе с ним от нас. И больше мы его не видели. Пока тридцать лет назад не узнали, что он вернулся обратно в горы. Мое племя хотело забрать с него кровавую дань за предательство, но я…