Материнская любовь
Шрифт:
Его голова запрокинулась на спинку сиденья: незнакомец был еще очень молод. Тело неловко выгнулось. Руки женщины опустились сами собой и он сразу начал заваливаться в сторону водительского места. Майя растерянно глядела в молодое лицо и думала: «Он же умрет здесь и его смерть будет на моей совести». Тяжело вздохнув, медленно закрыла дверцу и вернулась на свою сторону.
Скинув с себя плащ, небрежно бросила его на кусты. Забралась на водительское сиденье коленями и откинула спинку пассажирского сиденья. Перебралась назад. Стараясь не испачкаться в крови, ухватила
Из аптечки торопливо вытащила бинты и ватные подушечки. Ничего из одежды не снимая и не разрезая, перевязала незнакомца поверху, как могла, старательно утягивая бинт, чтобы остановить кровь. Так когда-то учила ее мама. Закончив с неприятной обязанностью, вылезла из машины. Медицина ее никогда не интересовала.
Тщательно вымыла руки минеральной водой из бутылки. Достала из сумочки мобильный и не раздумывая больше набрала номер школьного приятеля, а ныне ведущего хирурга одной из московских больниц.
Валерка Рязановский, на ее счастье, оказался дома и через пару гудков взял трубку. Одноклассник обрадовался звонку и сразу спросил:
— Ты где? Давай ко мне! Сто лет не виделись! Посидим, чайку попьем!
Майя вздохнула, глядя через спинку сиденья на бледное лицо незнакомца:
— Не могу! Мне срочно нужна твоя помощь. С медицинской стороны…
Он встревоженно спросил:
— С тобой что-то произошло?
Ей вдруг показалось, что незнакомец перестал дышать. Торопливо влезла в салон. Взялась за его кисть и сразу почувствовала слабый пульс. Облегченно вздохнула. Быстро заговорила в трубку:
— Да. Ты еще помнишь местонахождение дачи моих родителей? Постарайся через полчаса быть там с инструментами и всем необходимым для лечения раненых. Я ведь знаю, что хирургический инвентарь у вас и в квартирах имеется.
Рязановский помолчал несколько секунд, потом выдохнул:
— Хорошо. Но ты можешь объяснить что случилось? Может, лучше приехать ко мне в больницу? У нас есть все для спасения жизни.
Она отказалась, продолжая держать чужую руку и чувствуя легкое биение пульса:
— Не могу ничего объяснить. И приехать не могу. Приезжай, сам увидишь. Прошу никому ничего не говорить. Я все объясню потом.
В трубке долго молчали. Майя не торопила. Выгнувшись на сиденье, отпустила руку незнакомца и осторожно убрала упавшую на его лоб прядь темных, мокрых волос. Вгляделась в черты. Он вовсе не был похож на преступника в ее понимании. Лицо оказалось красивым и открытым.
Наконец голос Валерки задумчиво произнес:
— Через полчаса буду…
Рязановский стал ее другом с раннего детства. Они жили когда-то в соседних домах. Вместе ходили в детский сад, где их дразнили «женихом и невестой». Вместе пошли в одну школу и сидели за одной партой. Майя была для него «свой парень». До серьезных отношений их дружба
Он появился в квартире Кольцовых под вечер. В черном строгом костюме с галстуком, с огромным букетом сирени, завернутой в целлофановый пакет. Встал на одно колено и при изумленных родителях Майи напыщенно выдал:
— Аркадий Леонидович, Светлана Ивановна, я прошу у вас руки вашей дочери!
Родители были шокированы, а Майя стояла и смеялась, привалившись плечом к стене. Он не обиделся на ее смех и последующий отказ, философски сказав:
— Правильно. Торопиться не стоит. Надоесть друг другу еще успеем.
Поступили в разные институты и их пути-дороги разошлись. Майя умудрялась совмещать учебу в инязе с работой на подиуме. Ей легко давались языки и за годы учебы она успела выучить испанский и французский, пусть и не в совершенстве. Изредка встречались, но чаще перезванивались, стараясь по мере сил не терять связи друг с другом. Кольцова многое знала о приятеле. Рязановский ничего не скрывал от нее. Валерка давно переехал из их тихого района ближе к центру. Дважды был женат. Имел сына, а теперь снова вел свободную жизнь холостяка…
Все проселочные дороги своего района Майя знала прекрасно, так как любила покататься на машине в свободное время. Вождение стало ее страстью с шестнадцати лет. Уже через двадцать пять минут она открывала ворота своей дачи. Рязановского еще не было.
Загнала машину в гараж, но не стала его закрывать. Подобрала пистолет с коврика, повертела в руках и спрятала в сумочку, даже не поставив оружие на предохранитель. Кольцова этого просто не умела. Она знала, что нельзя касаться курка и не дотрагивалась до него. Смертоносная «игрушка» ее не пугала. Вновь проверила пульс незнакомца. Он бился медленно и редко.
Прошла к въезду на дачу и нервно зашагала перед распахнутыми воротами. В голову неожиданно пришло: «А почему этот парень по милиции не стрелял? Они по нему палили, а он нет. Даже после того, как ранили. Он же мог их обоих… Странно…». Додумать мысль не успела.
Черная «Тойота», взвизгнув тормозами, остановилась возле нее. Из открытой двери высунулась кудрявая голова с темно-карими глазами и встревожено спросила:
— Майя! Я уж боялся, что ты умираешь, а ты жива-здорова. Что случилось?
Она скомандовала, не ответив на вопрос:
— Заезжай на территорию и идем со мной! Быстрее, Валера!
Отошла в сторону. Едва машина заехала, она заперла ворота на тайный замок. «Тойота» остановилась у крыльца. Из нее выбрался с медицинским чемоданчиком в руках Валерка Рязановский. Кожаный плащ был, как и всегда, распахнут. Светлый шарф небрежно болтался на шее. Валерка всегда знал, что красив и стремился подчеркнуть это нарочито небрежным видом.
Запыхавшаяся Майя подбежала к приятелю, схватила его за руку и потянула за собой в гараж: