Материнская любовь

Рябикина Любовь

И ей будет уже не так одиноко. Одиночество сковывало, медленно покрывая сердце ледяной коркой. У Кольцовой оставались друзья-мужчины, те, кто от нее не отвернулся и с кем она время от времени разговаривала по телефону. Но у них были свои семьи и свои проблемы. Рассказывать о своей тоске она не хотела даже им, не желая слышать тягостного молчания в ответ.

Легкая пыль лежала на полу и мебели, скопившись за четыре недели, что Майя здесь не появлялась. Это стало теперь безразлично, хотя раньше она кинулась бы убираться сломя голову. Чистота была одним из ее «пунктиков». И вообще многое в ее поведении теперь изменилось.

Телефон стоял на резной полке в коридоре, как и всегда. Его, такая всегда блестящая, поверхность «под голубой мрамор» стала матовой, но Майя снова не обратила никакого внимания на пыль. Нажала на кнопку автоответчика и прослушала несколько сообщений. Они ее не заинтересовали. Ей снова предлагали выйти на подиум, возглавив показ моды «Весна –2002». Обещали высокий гонорар и бесплатную путевку на отдых в Швейцарии. Порадовалась, что сменила мобильный телефон и хоть на даче ее не «достают» подобными предложениями и уговорами.

Женщина, не дослушав, стерла записи и прошлась по пустым комнатам, безразлично оглядывая дорогую мебель. Знакомые уже несколько раз предлагали ей сдать квартиру и пустить «пожить» их родственников и знакомых. Кольцова отказалась наотрез пустить в квартиру кого-либо:

— Сейчас я могу в любой момент появиться и жить. Пустив жильцов, мне вначале придется дождаться их выезда…

Ее убеждали:

— Зато квартира будет под наблюдением! И платить за нее станешь уже не ты.

Майю пугала сама мысль, что кто-то станет передвигаться по дубовому паркету, который с великим трудом достал отец. Будет спать в ее спальне и обедать в кухне, где многое до сих пор напоминало мать. Она была в их с Кириллом квартире частой гостьей после того, как вышли с отцом на пенсию окончательно.

Жить оба старика предпочитали на даче. Много читали и смотрели телевизор, гуляли по лесу рядом с дачей. Собирали грибы, радуясь им, как дети…

Кольцова регулярно платила квартплату, но возвращаться в шумную Москву с тихого Подмосковья не желала…

Майя заглянула в спальню. Покрывало на кровати оставалось идеально ровным с тех пор, как она узнала об измене мужа. Захватила из шкафа махровый халат и две пары туфель в коробках. Все сложила в большой пакет и не задерживаясь больше, направилась к выходу. Поставив квартиру на сигнализацию, вышла.

Сухо щелкнул замок за спиной. Она заперла еще два врезанных замка, чутко прислушиваясь к звукам подъезда. Услышав, что наверх поднимается лифт, начала спускаться по лестнице. Торопливо простучали по лестничным пролетам ее каблучки. Стукнула дверь внизу и все стихло…

В издательстве Майя провела почти три часа. Сдала готовую работу, терпеливо выслушала похвалы редактора, который буквально молился на безотказную переводчицу. Быстрее Кольцовой никто с переводами не справлялся.

Получила в бухгалтерии деньги за сделанную работу. Затем выбрала себе новое задание из многочисленных повестей и романов на английском. Как лучший переводчик она имела некоторое право так поступать. От редактора получила пояснения к нему. Старательно записывала все в органайзер, чтобы ничего не забыть и не перепутать. Накинула плащ и в нетерпении выскочила на улицу.

Время перевалило за полдень, а ей хотелось быть к трем на даче, чтобы успеть побродить по территории. В Москве снега уже не было. Солнце купалось в редких лужицах. Кое-где на кустарниках проклюнулись листочки. Казалось, что голые тонкие ветки накинули на себя зеленые вуалетки. На клумбах цвели тюльпаны и нарциссы с редкими вкраплениями крокусов и гиацинтов. Торговки вовсю торговали мимозой и теми же тюльпанами, еще не распустившимися и зелеными.

До химчистки в центре она добралась с трудом, проклиная поминутно узкие улицы и дорожные работы. Автомобильные заторы то и дело преграждали путь. Напряжение в душе достигло предела. Майя громко ругалась, яростно нажимая на клаксон и нервно постукивая пальцами по рулю. Часто смотрела на часы и еще больше распалялась. Она уже устала от шума и суеты. Хотелось снова окунуться в тишину.

С трудом найдя местечко для стоянки машины, она буквально ворвалась в химчистку. В распахнутом плаще, с красными пятнами на лице, Кольцова была похожа на разгневанную фурию. Небрежно швырнула квитанцию на стол приемщице и потребовала:

— Побыстрее, пожалуйста!

Толстая тетка за столом читала любовный роман и сладко улыбалась при этом. Она оторвалась от книги на голос и улыбка превратилась в раздраженную гримасу. Явно хотела возразить, но взглянув в сверкающие злые глаза посетительницы, сочла за счастье промолчать. Подобных дамочек в ее жизни было не мало и она знала, чем это заканчивается в большинстве случаев.

Посетитель оказывается прав в глазах начальства, а ее в очередной раз лишали премиальных денег. Она встала и молча вышла в другой зал, где висели на длинных вешалах уже чистые вещи. Тетка быстро нашла светлое пальто Майи, ловко завернула его в большой пакет, перевязала и протянула посетительнице, сказав дежурное:

— Спасибо, что посетили нашу химчистку!

Даже не поблагодарив, незнакомка выскочила на улицу. Приемщица скорчила ей вслед рожу, отчего ее полное лицо вообще превратилось в блин с пимпочкой-носиком, выглядывающим из толстых щек, а глазки исчезли. Опустившись на стул, недовольно поглядела на дверь и вновь принялась за роман, моментально забыв о нервной посетительнице…

Кольцова забросила сверток с пальто в багажник и снова села за руль. Кое-как выбралась из пробки на Новый Арбат, петляя по переулкам. Эти места она хорошо знала и легко ориентировалась в тесных улочках. Заехала в булочную. Накупила разнообразного хлеба в герметичных упаковках. Такой хлеб долго не черствел и не портился. Дополнительно прихватила парочку любимых пирожных, шоколадные конфеты и пакетик сушек с маком. Их Майя очень любила. На душе вроде бы стало спокойнее. Она подумала о загородной даче и уютной комнатке с компьютером, где так хорошо работалось и где чувствовала себя защищенной.