Матиас Шандор. Пятнадцатилетний капитан
Шрифт:
— Негодяй! — возмутился доктор.
— Негодяй, но всё-таки кое на что пригодный, господин доктор.
Тут доктор узнал Пескада и не в силах был сдержать улыбку. Он сразу же спросил:
— Ну, как Карпена?
— Он действительно подбирает в Мандераджо дюжину самых отчаянных головорезов.
— Для кого?
— Для какого-то Зироне.
Для сицилийца Зироне, сообщника Саркани? Какая же может быть связь между этими злодеями и Карпеной?
Поразмыслив, доктор пришёл к следующему выводу, — и он не ошибся.
Саркани непременно должен был узнать о предательстве, в результате которого был арестован Иштван Батори, бежавший из Пизинской тюрьмы. По-видимому, он разыскал Карпену, когда тот впал в полную нищету, сговорился с ним, и испанец стал одним из агентов, обслуживавших шайку Зироне. Итак, Карпена становился первою вехою на пути, который был намечен доктором, и теперь можно было действовать уже не вслепую.
— А знаешь ли ты, с какой целью он набирает людей? — спросил доктор.
— Для шайки, орудующей в Сицилии.
— В Сицилии? Ну да, так и должно быть! А точнее?
— В восточной части острова, между Сиракузами и Катанией.
Итак, они напали на след!
— Откуда же ты все это узнал?
— От самого Карпены, который воспылал ко мне горячей симпатией. Разрешите представить его вашему превосходительству.
Доктор кивнул в знак согласия.
— Теперь ты можешь вернуться на яхту, — сказал он, — и одеться поприличнее.
— Нет, этот наряд для меня самый что ни на есть подходящий.
— Почему?
— Потому что я имею честь состоять в шайке почтеннейшего Зироне.
— Берегись, друг мой! — ответил доктор. — Эта игра может стоить тебе жизни.
— Для вас я на всё готов, господин доктор; ведь я вам так обязан, — возразил Пескад.
— Славный малый!
— Кроме того, не хвастаясь, скажу: я малый не промах и хочу поймать этих мерзавцев на удочку.
Доктору было ясно, что при сложившихся обстоятельствах Пескад может быть чрезвычайно ему полезен. Прикинувшись мошенником, умный малый настолько завоевал доверие Карпены, что даже выведал его тайны, — значит, надо предоставить ему свободу действий.
Поговорив минут пять, доктор и Пескад разошлись, чтобы их не застали вместе. Пескад пошёл по набережной Сенглеа, в самом её конце сел в лодку и направился в Мандераджо.
Не успел он туда доехать, как доктор вернулся на борт «Феррато». Он рассказал Петеру Батори обо всём, что узнал от Пескада. Потом счёл долгом предупредить Матифу, что его друг пустился ради общего блага в довольно опасное предприятие.
Геркулес покачал головой и развёл руками. Потом он несколько раз повторил, как бы обращаясь к самому себе:
— Лишь бы ни один волос не упал у пего с головы! А не то…
Последние три слова прозвучали красноречивее длинной тирады, если бы Матифу был на неё способен.
Глава шестая
В ОКРЕСТНОСТЯХ КАТАНИИ
Если бы сотворение земного шара было поручено человеку, он, вероятно, выточил бы его на токарном станке, как биллиардный шар, не оставив на нём ни шероховатостей, ни складок. Но мир был создан великим творцом. Вот почему на прекрасном сицилийском побережье между Аси-Реале и Катанией разбросано так много живописных мысов, рифов, гротов, утёсов и гор.
В этой части Тирренского моря, между Сицилией и итальянским берегом, обрамлённым отрогами Калабрийских гор, и находится Мессинский пролив. Какими были этот пролив, побережье и горы, над которыми господствует Этна, во времена Гомера, такими они остались и в наши дни. Они поистине великолепны! Если лес, в котором Эней отыскал Ахемениду, теперь исчез, то грот Галатеи, грот Полифема, острова Циклопов, а немного севернее скалы Сцилла и Харибда стоят и поныне на своих исторических местах, и мы можем увидеть тот самый берег, где некогда высадился троянский герой, чтобы основать новое государство.
Нельзя отрицать, что великан Полифем прославился такими подвигами, какими не может похвастаться наш гигант Матифу. Но у Матифу есть одно существенное преимущество — он жив, тогда как Полифем умер уже три тысячи лет тому назад, если он действительно жил на свете, как утверждает Улисс. Элизе Реклю, например, высказал предположение, что знаменитый циклоп не что иное, как вулкан Этна: «Его кратер во время извержения сверкает, как громадный глаз, на самой вершине горы, с которой скатываются в море обломки скал и становятся островами и рифами, подобно островам Фаральони».
Острова Фаральони, разбросанные в нескольких сотнях метров от берега и от дороги в Катанию (а в наши дни и от железной дороги из Сиракуз в Мессину), — это и есть древние Циклоповы острова. Тут же недалеко и Полифемов грот. По всему побережью раздаётся оглушительный грохот прибоя, врывающегося в базальтовые пещеры.
Среди этих-то скал вечером двадцать девятого августа два человека, весьма равнодушные к преданиям исторической древности, беседовали о разных вещах, представлявших не малый интерес для сицилийских жандармов.
Один из них, некоторое время поджидавший другого, был Зироне. Другой, только что показавшийся на дороге из Катании, оказался Карпеной.
— Вот и ты! Наконец-то? — воскликнул Зироне. — Как ты запоздал! Я уж думал, что Мальта исчезла в морской пучине вслед за своим старинным соседом, островом Джулия, и ты отправился на съедение тунцам на дно Средиземного моря!
Читатель видит, что, несмотря на пролетевшие пятнадцать лет, компаньон Саркани не утратил ни своей болтливости, ни врождённой наглости. Он стоял, сдвинув шляпу на ухо, накинув на плечи коричневый плащ, в длинных до колен гетрах и больше всего смахивал на бандита, каким всегда был, да и теперь остался.