Матильда (др. перевод)
Шрифт:
— Да, — коротко ответила мисс Хани. Матильда не раз задумывалась о том, где же живет мисс Хани. Для нее она была просто учительницей, то есть человеком, который невесть откуда появляется в школе, чтобы учить детей, а потом опять куда-то исчезает. Разве кто-нибудь из нас, детей, думает, куда уходит учительница после того, как кончаются школьные занятия? Задумываемся ли мы о том, с кем она живет — одна, с сестрой или с мужем?
— А вы совсем одна живете, мисс Хани? — спросила Матильда.
— Да, — ответила мисс Хани. — Совсем одна.
Они шли по глубокой, высушенной солнцем колее, и нужно было аккуратно ставить ногу, иначе можно было вывихнуть лодыжку. Кроме птичек, сидевших на ветках ореховых
— У меня простой дом, в каких живут те, кто работает в поле, — сказала мисс Хани. — Так что не удивляйся. Мы уже почти пришли.
С правой стороны Матильда увидела небольшую калитку, которая пряталась за нависшими ветками ореховых деревьев.
— Вот здесь я и живу, — сказала мисс Хани, взявшись за калитку.
Матильда увидела тропинку, которая вела к домику из красного кирпича. Домик был таким маленьким, что больше походил на кукольный дом, чем на жилище человека. Кирпичи, из которого он был сложен, были старые, бледно-красные и крошились. Крыша из серого шифера. Небольшая труба. На фасаде два маленьких окна. Окошки были размером не больше газетного листа, а второго этажа вообще в доме не было. Домик стоял под сенью огромного дуба. Казалось, ветви дерева обнимают крошечное строение и прячут его от посторонних глаз.
Мисс Хани, положив руку на калитку, которую она так и не открыла, повернулась к Матильде и сказала:
— Поэт, которого зовут Дилан Томас, когда-то написал стихи. Я их вспоминаю всякий раз, когда иду по этой тропинке.
И мисс Хани принялась нараспев читать стихи:
В край мой из стран блаженных, Освежая природу и проясняя небо, Повеяло чудом лета, смородиной, грушами, яблоками. И за поворотом я вдруг увидел ребенка, Который забытым утром шагает с матерью Сквозь светлые сказки солнца В легендах зеленого храма, По детству дважды родному.Наступила тишина. Матильда, никогда прежде не слышавшая чтения романтической поэзии, была глубоко тронута.
— Это похоже на музыку, — прошептала она.
— А это и есть музыка, — сказала мисс Хани.
И туг, точно устыдившись проявления сокровенных чувств, она поспешно толкнула калитку и пошла по тропинке. Матильда последовала за ней.
Ей стало немножко страшно: место показалось ей таким далеким, нереальным, таким фантастичным — как иллюстрация к сказкам братьев Гримм или Ганса Христиана Андерсена. В таком домике могли бы жить герои сказок. Например, бабушка Красной Шапочки, или семь гномов, или три медведя, или еще кто-нибудь.
— Идем, дорогая, — обернувшись, сказала мисс Хани, и Матильда пошла за ней дальше.
Зеленая краска, которой когда-то была выкрашена входная дверь, облупилась. Замочной скважины не было. Мисс Хани просто подняла засов и толкнула дверь. Хотя она и не была высокого роста, ей пришлось нагнуться, чтобы войти в дверь. Матильда вошла вслед за ней и оказалась в каком-то темном узком коридоре.
— Можешь
— Набери воды, пока я разжигаю примус, — сказала мисс Хани. — Колодец за домом. Возьми ведро. Вот оно. В колодце увидишь веревку. Просто привяжи ведро и опусти его, но не упади сама.
Матильда, удивленная еще более, взяла ведро и вышла в сад. Над колодцем была деревянная крыша. Веревка, прикрепленная к подъемному устройству, уходила в темную бездонную дыру. Матильда подняла веревку и привязала ее конец к ручке ведра. Затем она стала опускать ведро, пока не услышала всплеск. Веревка ослабла. Она снова натянула ее и — гляди-ка! — в вёдре была вода.
— Столько хватит? — спросила она, входя в кухню.
— В самый раз, — ответила мисс Хани. — Похоже, тебе этого еще не приходилось делать?
— Никогда, — сказала Матильда. — И мне понравилось. А как же вы набираете воду в ванну?
— А я не принимаю ванну, — сказала мисс Хани. — Я моюсь стоя. Я набираю ведро воды, подогреваю его на этой плитке, затем раздеваюсь и моюсь.
— Это правда? — спросила Матильда.
— Конечно, правда, — ответила мисс Хани. — До недавнего времени все бедняки в Англии мылись так. Но у них не было примуса. Им приходилось разогревать воду над огнем.
— А вы бедная, мисс Хани?
— Да, — ответила мисс Хани. — Очень. Но примус у меня хороший, правда?
Примус шипел, горело сильное голубое пламя, и вода в кастрюле уже начинала закипать. Мисс Хани достала из шкафчика чайник для заварки и положила в него несколько чаинок. Затем она отрезала от буханки хлеба два тонких кусочка и намазала их маргарином.
«Маргарин, — подумала Матильда. — Должно быть, она и в самом деле бедная».
Мисс Хани взяла поднос и поставила на него две кружки, чайник, полбутылки молока и тарелку с двумя кусочками хлеба.
— Я, к сожалению, не пью с сахаром, — сказала она. — У меня его вообще нет.
— Ничего, не беспокойтесь, — сказала Матильда. Она понимала, сколь деликатной была ситуация, и потому старалась не обидеть хозяйку каким-нибудь случайным словом.
— Давай посидим в гостиной, — сказала мисс Хани.
Взяв поднос, она вышла из кухни и направилась по темному узкому коридору в гостиную. Матильда последовала за ней, однако в изумлении остановилась на пороге. Комната была маленькой, квадратной и голой, как тюремная камера. Сквозь единственное крошечное окошко пробивался слабый дневной свет. Единственными предметами во всей комнате были два перевернутых деревянных ящика, которые служили стульями. Между ними стоял третий ящик — стол. И все. На стенах не было картин, на полу — ковра, да и сам пол был сложен из грубых нетесаных досок, между которыми были щели, забитые пылью. Потолок был таким низким, что, подпрыгнув, Матильда могла бы коснуться его кончиками пальцев. Стены были белыми, но это была не краска. Матильда потерла ладонью о стену, и на коже у нее остался белый порошок. Это была известка, ею красят стены в коровниках, конюшнях и курятниках.