Матильда
Шрифт:
Рейнгольд сам удивился тому, как был рад увидеть и Гранта, и всех остальных, пусть совсем недавно они и хотели лишить его жизни. Что впрочем, и он бы сделал, не раздумывая на их месте. Растирая сведённые судорогой руки, Военный вождь проворчал глядя в сгустившийся мрак у соседних построек, где скрылся его недавний собеседник: – Чёртов синекровка.
***
«Серебряный Змей» возвращался в Змеиную гавань, проходя последние мили пути узкими фьордами, нависавшими над кораблём каменной стеной высотою в сотни ярдов. Предстоял сложный разговор с Мильгремом, от итога которого зависела дальнейшая судьба не только Рейнгольда, но и всех островитян. Матильду во время похода прятали в трюме, сейчас же вновь приковали к мачте и если на первом отрезке пути её кормили костями животных, на которых совсем не было
К ней почти привыкли и, хотя воины обходили её стороной больше не считали проклятьем. За прошедший месяц Матильда выросла лишь немного и острословы шутили, что может быть она карликовый дракон. Во всяком случае, это имело свои плюсы, ведь взрослая особь могла просто не поместиться на корабле, да и прокормить её будет сложно. Железы внутренней секреции, при соприкосновении с воздухом рождающие пламя, видимо ещё не сформировались и самка дракона, когда злилась, раскрывала клыкастую пасть, издавая лишь злобное шипение. Когда железы сформируются, никто не знал, но Рейнгольд надеялся, что к этому времени, её уже не будет на «Серебряном Змее».
Змеиный остров встречал настороженно его чёрные паруса. Были видно, что людей хорошенько настроили против Рейнгольда, благо время для этого у его противников хватало. Выйдя на пристани и уладив кое-какие свои дела, Военный вождь отправился к замку Мильгрема. Слуги впустили его внутрь, но он ещё долго ждал, пока соберутся оповещённые Верховным вождём главы всех кланов.
Моногамия среди островитян была не в чести. Отчасти это объяснялось тем, что семью мог содержать лишь состоятельный мужчина, либо вождь клана, либо кто-то из его приближённых, в любом случае тот, кто добился чего-то в своей жизни. Когда-то у островного народа существовал жестокий обычай: младенцев слабеньких и увечных сбрасывали со скалы, в последние несколько поколений этого уже не делали, но культ силы среди островитян по-прежнему преобладал над состраданием. Это был жёсткий естественный отбор – культивировались люди успешные в торговле, охоте и рыбной ловле, войне и на политическом поприще и именно такие были достойны продолжения рода. Война и болезни часто оставляли детей сиротами и тогда по островному обычаю, брат или сын покойного брал на себя заботы о жене и детях родича. Сам Рейнгольд, несмотря на молодость, будучи уже значимым человеком в местной иерархии имел трёх жён и восемь детей, из которых дожила до сегодняшнего дня лишь половина. Количество же жён у пожилых вождей кланов и Мильгрема было двухзначным.
На Железных островах издавна существовали пять основных кланов – горностая, волка, совы, медведя, змеи – по количеству самых крупных островов, хотя всего их было не меньше сотни. Не видя в этом нужды их ник-то не считал и люди, жившие на них, сами выбирали принадлежность к тому или иному сообществу. Причастность к такому объединению давало общую защиту при разбирательствах с другими кланами, внутри же споры решали старейшины. Даже если член одного клана совершал преступление по отношению к человеку из другого, назначить ему наказание мог только свой вождь.
Трон Верховного вождя, как и любая другая значимая должность на архипелаге не была пожизненной или наследственной. Вождей избирали жители архипелага, и если Владыка не устраивал определённый клан, высказавший ему свои претензии, на общем собрании свободных граждан принималось решение оставить его или выбрать себе нового вождя.
Когда того требовали обстоятельства старейшины и знатные собирались в башне Мильгрема и там путём голосования принимали решение по тому или иному вопросу касающемуся Железных островов. Мильгрем, как и Рейнгольд, происходил из клана Змеи, считавшегося не то что бы второсортным, но люди из него никогда не занимали высоких постов. В прежние времена верховодили на островах Волки и Медведи, рассматривая других как постоянных либо временных союзников, на Горностаев было сильно влияние Хранителя духовного завета, особенно когда им стал Элквист, прозванный Вороньим Клювом, и они поддерживали лишь того, на кого указывал Верховный жрец. Но в тот день, когда выбирали очередного Владыку, пожалуй, впервые было принято решение избрать его из другого клана и выбор пал на Мильгрема, происходящего из знатной семьи своего сообщества.
Вероятно, никто не рассматривал его самостоятельной фигурой, те и другие из основных претендентов на трон надеялись, что в благодарность новый Верховный вождь если и не станет делать то, что ему говорят, то хотя бы будет учитывать мнение старейшин как приоритетное. Но Мильгрем проявил завидную стойкость, оставаясь самим по себе. Это сильно раздражало островных царьков и, направляя свой гнев в Рейнгольда, они главным образом целились в его старшего соплеменника.
После того как старейшины собрались, они начали входить в определённом порядке в главную залу. Вожди старших кланов вошли одновременно, благо двери с обеих сторон дверного проёма были специально рассчитаны на это. Потом вошёл Сайхель Лукомор, предшественник Мильгрема в знак признательности его прежних заслуг и старейшины Змеев, как уважение Верховному вождю, а после, стараясь, обогнать друг друга, в залу вошли главы кланов Совы и Горностая. Помимо вождей были ещё первые лица сообществ и старшие жрецы Сигтун с каждого острова, где они были, что провели церемонию воскурения во славу Богам, но особенно трём главным: Каргарону, его дочери Фригии и Богу войны Вотану. Наконец все условности оказались соблюдены и старейшины соперничающих кланов, рассаженные отдельно с обеих сторон прохода начали свой совет.
– Ты долго отсутствовал, Военный вождь, – начал одетый в торжественные одежды Мильгрем. Ему было немного за пятьдесят и почти десять лет он правил Железными островами. То был дородный, располневший в последние годы мужчина, но полнота в то время являлась признаком достатка, подчёркивавшей благосостояние человека и её не прятали, а старались выделить, завязывая пояс над животом. Поседевшие волосы ещё густо росли на его голове, украшенной золотой тиарой. Округлое полное лицо раскраснелось, а серые глаза сверкали холодным огнём. – Но как докладывают мне, дьявол, которого ты повсюду таскаешь за собой по-прежнему на твоём судне, а это значит, что ты не выполнил мой приказ – я ведь ясно сказал тебе избавиться от него. Но может быть, ты нашёл золото, для постройки новых Драконов и его хватит ещё, чтобы вооружить воинов?
– Да я ослушался тебя, Владыка, так как не смог поступить иначе. Тогда вы подняли мои слова на смех, но повторяю: с драконьей самкой я покорю весь Серединный мир, я дойду до его края и земли, которые мы покорим, будут нашей новой родиной!
– Говоря «дойду» значит ли это, что ты собираешься проделать весь путь пешком, ведь большая часть ушедших с тобою кораблей, потоплена, – спросил его Рогнарек, глава медвежьего клана, сам похожий на медведя гигант лет сорока. Великан обладал чудовищной силой и своим двуручным мечом мог запросто разрубить человека напополам.
– Золота у меня нет. На злополучном торговце кроме яиц было так мало ценного, что его едва хватило раздать вдовам погибших, дабы они не нуждались хотя бы первое время.
– Похвально, что ты печёшься о семьях воинов. А самка дракона знает о твоих планах? – насмешливо спросил его Рогнарек. – Как же заставить её идти в бой и, изрыгая пламя сжигать наших врагов? По-моему первым кого она сожрёт будешь ты, ведь это ты посадил её на цепь.
– Я знаю человека, который станет её разумом, что будет управлять ею сидя в специальном седле на холке. Он будет видеть её глазами, и говорить с ней своими мыслями.
– Колдовство никогда не было в почёте на Железных островах – здесь всегда правили Боги, и сейчас из-за тебя оно ворвалось в наш мир с драконами и людьми что управляют ими своей волей. Что ты скажешь потом Каргарону на вечном пиру, что предпочёл мечу магию? – вмешался Вороний Клюв, как всегда в накинутом капюшоне чёрного плаща. Считалось, что это придаёт ему суровый вид, но Рейнгольд подозревал, что старый жрец прячет под ним свою лысину.
– За меня скажут мои дела – те земли, на которых будут жить наши люди, ведь пока мы решаем судьбу дракона острова уходят под воду. Может когда-то они, и восстанут из неё, но нам-то от этого не легче, ведь у нас нет жабр.