Матрешка и Медведь

Сахаров Игнат

– Все-все, не обижайся, маленький! – Матрешка вгляделась вдаль, что-то увидела между деревьями и очень довольно воскликнула:

– О! То, что нужно! Пошли! – соскочила со скамейки и целенаправленно куда-то заскользила.

– А почему ты не можешь прилипнуть к кафелю? – спросил Медведь ей в спину, послушно направляясь следом.

– Соскальзываю.

Матрешка свернула на одну из многочисленных прогулочных тропинок, которыми городской парк был испещрен, как шарпей морщинами, и Медведь увидел, что ее так обрадовало. Среди плакучих ив и кустов невесть как здесь прижившегося олеандра расположился небольшой бар. Судя по всему, сначала его предполагали стилизовать под деревенскую таверну, но в разгар стройки дизайнера вдруг охватил дух Дикого Запада и уже не отпускал до самого конца. Поэтому в бревенчатом домике с резными наличниками появились распашные дверки высотой до пояса и пианино, за которым скучал тапер. А название «Нибиру и котик» было написано тем шрифтом, которым в вестернах обычно назначают награду за голову опасного грабителя. Матрешка бодро проскользнула в темноту бара и вскарабкалась на стул возле стойки.

– Налейте что-нибудь, у меня был трудный день!

Бармен вздрогнул, проснулся и расцвел от удовольствия, – он любил свою работу, но клиентов днем было совсем мало и некому было показать искусство смешивания коктейлей, жонглирования бутылками и скоростного выжимания цитрусовых. Тапер тоже проснулся и взял тихий аккорд, готовясь создавать настроение.

– Предпочитаете классику или желаете попробовать какой-нибудь из наших новых оригинальных коктейлей? – певуче осведомился бармен. – Крепкий или не очень, сладкий или с кислинкой?

– Все равно, – сухо ответила Матрешка.

– У нас есть отличный новый коктейль «Весенний напалм», – продолжал бармен, едва сам не причмокивая от удовольствия, – в него входит куантро, немного гренадина, гранатовый сок, виски, кальвадос, вишневый сироп…

– Мне неинтересно, что туда входит, – прикрикнула Матрешка, – давайте, я уже полчаса жду, пока вы тут болтаете!

Бармен заметно сник, но обозначил почтение к любым пожеланиям гостя учтивым полупоклоном и принялся мелькать в воздухе бутылками и шейкерами.

– Апельсиновый фреш, пожалуйста, – Медведь тоже присел за стойку и с интересом наблюдал за манипуляциями бармена. Тот, не отрываясь от приготовления коктейля, одной рукой отправил на соковыжималку три апельсина подряд, наполнил стакан, закинул в него соломинку и метнул по стойке точно в лапы Медведя, успев даже сопроводить отправление вежливой улыбкой. После чего завершил шедевр, предназначенный для Матрешки – влил в шейкер еще пару ингредиентов из бутылок с малоизвестными вермутами и настойками, добавил мутноватого зеленого фреша, решительно все это встряхнул и вылил в высокий бокал. Затем снабдил содеянное ломтиком апельсина, бумажным зонтиком и соломинкой, придвинул под нос Матрешке и посмотрел на нее глазами, полными ожидания чаевых.

Матрешка подозрительно оглядела бокал со всех сторон, будто ожидала, что тот сейчас расскажет стих или прыгнет через обруч. После чего вынула зонтик, сняла с края апельсин, вынула и отбросила трубочку, взяла бокал поудобнее и выпила содержимое залпом. Выдохнула, причмокнула и съела апельсиновый кружок.

На бармена было жалко смотреть. Будто на его глазах Джоконду вырезали из холста, чтобы сделать из нее маску на Хэллоуин. Но он не успел как следует погоревать о том, что гостья так и не ощутила пикантных нот дубового мха и тропической полуночи, которые придала коктейлю особая травяная настойка с иссопом, можжевельником, бутонами настурции и экстрактом осиного гнезда. Потому что с Матрешкой произошли странные и очень быстрые перемены. Ее кокошник стал на глазах раздуваться и багроветь, и вдруг стремительно покрылся лиловыми пятнами, которые постепенно превращались в крупные волдыри. Медведь с барменом в ужасе наблюдали за этим распухающим пурпурно-сизым шаром, пока Матрешка, ничего еще не чувствуя, удовлетворенно прикрыла глаза и прислушивалась к тому, как коктейль расплывался теплом по ее организму. Бармен имел большой опыт и крепкую барную закалку, полученную еще в берлинском Cookie’s Cream, поэтому он опомнился первым и деликатно, но настойчиво потряс Матрешку за плечо.

– Прошу прощения, у вас все в порядке? Мне кажется, у вас проблемы с кокошником.

– Что? Что случилось? – Матрешка недовольно уставилась на него, выпав из состояния блаженства.

– Ваш кокошник!

– Что еще?! – Матрешка ощупала кокошник и внезапно завопила так громко, что бутылки на стойке задребезжали и даже немного сместились под мощью звуковой волны. Впрочем, вопль быстро стал хриплым, а затем и вовсе прекратился – краснота с кокошника распространилась на лицо Матрешки и она начала задыхаться.

– У вас там было виски?! – прохрипела она бармену в панике. – У меня аллергия на виски! Почему вы не сказали?!

– Я пытался! – сердито ответил бармен, набирая номер «скорой», пока Медведь суетливо вынимал свой мобильный, ронял, поднимал, снова ронял, случайно отфутболивал под стойку и выуживал оттуда, не отрывая округлившихся глаз от быстро раздувающейся Матрешки и ее густо-багрового кокошника, который достиг уже размера баскетбольного мяча.

– Почему вы не сказали, что там виски?! – продолжала хрипеть Матрешка. – Я же могу умереть! Вызовите скорую!

– Я вам говорил, вы не стали слушать! – снова буркнул бармен. – «Скорая»? – озабоченно обратился он к трубке, – Примите вызов! Матрешка, размер крупный, аллергическая реакция и отек, находится в баре «Нибиру и котик» что на набережной, скорее пожалуйста!

– Вы не могли сказать, что там виски?! – хрипло бубнила Матрешка. – Не могли сказать?!

– Что вы говорите? – переспросил бармен диспетчера, сердито косясь на Матрешку. – Пятна сиреневые, да. Распух до размера арбуза. Да, спасибо, – и он положил трубку. – «Скорая» уже едет.

Медведь тем временем справился с телефоном и растерянно застыл с ним в руке, не зная, чем помочь.

– Все в порядке, сейчас приедут, – успокоил его бармен.

– Почему вы не предупредили?! Как же так можно?! – говорить Матрешке было все труднее, но она продолжала метать на бармена безумные взгляды и хрипло бормотать укоры.

– Да говорил я вам, вы не стали слушать! – сорвался бармен на крик.

Матрешка замолкла и начала еле слышно всхлипывать, ее колотил озноб. Бармен с Медведем переглядывались, не зная, что делать дальше. Это был тот неловкий момент, который всегда наступает, когда «скорая» уже вызвана, сделать что-то большее присутствующие не умеют, но больному все хуже. Тогда воцаряется неуютное молчание и хочется чем заполнить паузу. В таких случаях можно посоветовать дружно прикладывать к пострадавшему холодные компрессы – они не помогают, но создают атмосферу сотрудничества. Увы, ни Медведь, ни бармен не знали об этом простом и доступном средстве. К счастью, мучительное затишье прервалось шумом подъехавшей машины и топотом ног по мостовой. Двое сосредоточенных медиков вбежали в бар, огляделись и дружно ринулись к Матрешке.

– Адреналина пять кубиков, преднизолон, лазикс, – бросил один другому через плечо еще на ходу и стал натягивать латексные перчатки. Пока подчиненный гремел ампулами и наполнял шприц, врач ощупал кокошник, пытался открыть Матрешке глаз, но не смог найти. Приняв из рук помощника шприц с адреналином, он воткнул его в кокошник и медленно ввел содержимое. Затем медики вынули из объемной сумки нечто похожее на клюшку для гольфа, как она будет выглядеть через пару тысяч лет. В разложенном виде предмет оказался всего-навсего штангой для капельницы. На нее повесили пластиковый пакет с бесцветной жидкостью, отходящий от пакета шланг увенчали стерильной иглой, ввели ее матрешке в вену и приклеили пластырем.