Матрица террора
Шрифт:
Эдвард шагал по выложенной плитками дорожке Центрального парка. Ему нравилось смотреть на фонари: в прозрачной ночной дымке они были окутаны светящимся ореолом. Сегодня ночью Эдвард потихоньку ускользнул из приюта специально для того, чтобы прийти сюда — в Центральный парк Двадцатого района; сам приют находился в Восемнадцатом. Эдвард жил в приюте столько, сколько себя помнил, в том же Восемнадцатом районе он ходил в школу. Для Эдварда эта ночная прогулка была настоящим приключением: воспитатели в приюте были гораздо строже учителей в школе, поэтому
Однако это была не просто ночная прогулка: Эдвард направлялся в Центральный парк с определенной целью. Сегодня он сделает первый шаг к осуществлению своей заветной мечты — мечты, которую он столько лет взращивал в своей душе, словно капризный цветок. Обладание властью и восстановление справедливости — разве не об этом мечтают все люди, живущие на земле? Однако мало кому удается осуществить свое желание. Эдвард хотел получить власть над теми, кто когда–либо обижал или унижал его — одноклассники, учителя, воспитатели, — все они ответят за свои преступления, никто из них не избежит его мести.
Но есть один человек, расправу над которым он прибережет напоследок, — Эдвард с наслаждением вдохнул ночной воздух, наполненный ароматом свежескошенной травы, — этого человека зовут Юмаши. От одной мысли о нем у Эдварда по спине пробежали мурашки. Однажды он уже пытался убить Юмаши… Эдвард поморщился: какую же боль и унижение ему пришлось пережить в тот злополучный день! Но теперь он будет действовать умнее, ни за что не станет лично вступать в контакт со своим бывшим наставником, по крайней мере до тех пор, пока вся власть в Городе не окажется в его руках. И вот тогда настанет время для окончательной расплаты.
У Эдварда были мечты.
Еще у него имелись воспоминания.
И некоторые из них были похоронены в этом парке.
Когда впереди показалась большая поросшая травой поляна, Эдвард начал тихонько насвистывать: эта поляна и была целью его сегодняшнего ночного путешествия. В темноте проступали очертания кустов и деревьев, но Эдварда интересовало одно–единственное дерево — не самое большое и не самое красивое: среди ветвистых дубов и пышных кустов дерево Эдварда выглядело тонким и хилым. Но именно под ним было спрятано сокровище, которое мальчик оставил здесь два года назад.
Достав припрятанную под полой куртки маленькую складную лопату, Эдвард приступил к работе. Ему не пришлось долго копать, и вскоре мальчик держал в руках свое сокровище, завернутое в кусок старого полотенца. Он быстро развернул сверток, взял лежащий внутри предмет и с ностальгическим вздохом повертел его в руках.
Сокровищем оказались солнечные очки. Эдвард украл их у Юмаши в тот день, когда ему пришлось на себе испытать, что такое стыд и горечь поражения. Эти очки стали для Эдварда чем–то вроде символа, доказательством того, что он побывал в логове Юмаши и выбрался оттуда целым и невредимым.
Эдвард ухмыльнулся, запихивая трофей в нагрудный карман рубашки. Он чувствовал, как внутри у него все трепещет от радостного предвкушения: его время приближается, скоро его терпение будет вознаграждено. Совсем скоро он совершит свой акт возмездия и выберется наконец из этого душного склепа, который называется сиротским приютом. Он поможет доведенным до отчаяния педагогам и полицейским уничтожить бунтовщиков.
А потом он уничтожит их самих.
«Юмаши! — Эдвард поднял голову и расхохотался. Его смех гулким эхом пронесся над темными аллеями парка. — Ты пожалеешь, что не убил меня в тот день, когда у тебя была такая возможность».
Глава 18. СРАЖЕНИЕ
— Они наверняка попытаются окружить нас, — Зейд склонился над расстеленной картой, испещренной красными точками. — Поэтому, чтобы прикрыть наши позиции с тыла, в этих местах мы заложили мины. Вот здесь, на крышах домов мы разместили снайперов. Им приказано экономить боеприпасы — на тот случай, если в дело вступят вертолеты. У полицейских остается только два пути для наступления: вот эта улица, справа, и эта — слева. Здесь, на левом фланге, мы построили деревянную баррикаду, которую подожжем при отступлении, на правом фланге мы взорвали часть домов, образовав из завалов еще одну баррикаду.
Тэк и еще одиннадцать бунтовщиков, столпившихся вокруг Зейда, согласно закивали головами. Они собрались в фойе кинотеатра, чтобы еще раз согласовать план сражения, прежде чем каждый из них отправится на заранее отведенные позиции. Тэку все же удалось поспать несколько часов: он уснул прямо в баре, уткнувшись лицом в стойку.
— Основные наши силы, — продолжил Зейд, — будут сосредоточены здесь, возле баррикад. У нас имеется еще два дополнительных отряда, в чью задачу входит прикрывать тылы, — на тот случай, если полицейские прорвутся через минное поле, хотя это маловероятно. Кроме того, возле баррикад мы установили бочки со взрывчаткой, это также задержит наступление противника, и последний сюрприз для наших приятелей: в конце обеих улиц на подходе к кинотеатру мы заложили дымовые шашки, при отступлении последний отряд подожжет их.
Зейд показал на карте два черных квадрата — места, где были заложены дымовые шашки.
— В том случае, если им удастся прорваться к зданию кинотеатра, мы забаррикадируем главный вход и будем удерживать противника до тех пор, пока все находящиеся внутри не уйдут через черный ход. Вокруг есть масса маленьких улочек и переулков, удобных для отступления, и заброшенных домов, где можно спрятаться… ну, это на тот случай, если наше отступление превратится в бегство. Кроме того, как вы и сами прекрасно видите, — Зейд ткнул пальцем в направлении выхода из фойе, — возле дверей мы заложили две пластиковые бомбы, это также поможет нам выиграть время при отступлении.
Зейд распрямился и окинул взглядом свое воинство. У столпившихся вокруг него бунтовщиков были озабоченные, но одновременно полные решимости лица.
— Как вы знаете, наши отряды разбиты на группы по пять человек, — сказал Зейд, — каждый из вас приписан к той или иной группе, в каждой группе есть командир, которому вы должны беспрекословно подчиняться. Это касается всех, кроме Нони и Тэйкана. Я попрошу вас ненадолго остаться… — Зейд по очереди окинул их взглядом. — Остальные могут идти по своим местам.