Матушкин день, или В поисках утраченного прошлого
Шрифт:
"Мой же мальчик, он же ни в чем не виноват, он такой домашний!
– причитала женщина, - А его сюда! Его тут бьют, унижают, а никто с этим не разбирается! Он говорит, что больше терпеть не может, руки на себя наложит! И срок подошел на УДО, так отклонили! Может, вы поможете? Мы в долгу не останемся!"
Мальчика того звали Володя Козулич. Кличка "Козлик".
…Тюрьма - мир страшный. За каждое слово надо ответ держать. Тут назвали тебя козлом, а ты стерпел - так ты и есть козел! Со всеми грустными для тебя последствиями…
А уж если тебе
Драться Володя не умел. И потому сразу определили ему место под нарами, возле… ну, так скажем, отхожего места.
И уж совершенно точно, что по делу попал Володя за колючий орнамент. Спекуляция валютой в особо крупных, в составе группы. Статья 88, часть первая. И срок в два года с конфискацией, минимальный по этой статье, он получил только за деятельное раскаяние. Иначе говоря, заложил Володя всех, кого знал.
По делу, похоже, дали кличку!
Только мать его Сереге стало искренне жаль. Кто его знает, как повернется судьба. Может, и его собственная мать так же когда-нибудь плакать будет, и кого-то другого просить о помощи. Так что решил он помочь…
Пришел к дяде, рассказал, так мол и так, взысканий за заключенным Козуличем не числится, есть даже одно поощрение, за оформление стенгазеты, так что формально можно и удовлетворить его ходатайство. Отправить на условно-досрочное.
"А чего это ты за петушка мазу держишь?" - на хорошей фене спросил дядя Слава.
Серега опешил.
"Испугался?
– рассмеялся тот.
– Не кипешуй, всё путём. Вот представь, ты разведчик в чужой стране, где все говорят на своем языке! Они, скажем, обсуждают, как тебя убить, а ты не понимаешь ничего. Так что я учу этот их язык поганый, чтобы всё про них знать! И ты учи!"
Хотел Серега сказать, что знать чужой язык можно, но со своими лучше на своем языке разговаривать, но не стал.
"Так точно!" - ответил.
"А этого я помню, я сам его рассматривал, - задумчиво произнес дядя Слава.
– У него кое-каких документов не хватает! Вот, смотри!
Он взял блокнот, вырвал из него листочек и написал крупными буквами: "1500 $".
"Сам разберись, а я походатайствую по существу. Такие вопросы начальник решает, но он мне доверяет… - дядя усмехнулся.
– Первый документ, - он ткнул в единичку, - вот такого образца! Второй - в свободной форме, на твое усмотрение - он исправил пятерку на шестерку.
– Или так, - теперь на восьмерку.
– Понятно? Будут документы - будет УДО".
Полторы тысячи долларов - как раз та сумма, за которую Володя Козулич получил свои два года. Изъятая при его задержании, и, разумеется, конфискованная в доход государства. По тогдашнему курсу - зарплата замкомвзвода Плахина за два с половиной года. Так что УДО Козлику явно не светило. Откуда у его матери такие деньги?
Однако, когда Серега позвонил ей и назначил встречу, та страшно обрадовалась. Встретились они. Смущаясь, он назвал сумму:
– Полторы тысячи долларов… На нужды колонии…
– И всего-то?
– искренне удивилась женщина.
– Подождите!
Вскоре она вернулась.
– Вот!
– она дала ему конверт.
– На нужды колонии! А это - лично вам. Только не отказывайтесь! Вы же хороший человек!
Во втором конверте было пятьсот долларов. Десять бумажек с мордатым бородатым президентом. Почти годовой оклад! За один разговор…
Серега не отказался. И спрашивать, откуда у гражданки Козулич, кассирши кинотеатра "Рассвет", такие деньги, не стал.
Через месяц заключенный Козулич вышел на свободу. А потом и ещё кое-кто. Серега, несмотря на молодость, был всё-таки очень сообразительным человеком.
Только, пожалуй, чересчур доверчивым. В милиции таким места не было никогда. А уж тем более в "Железке"…
Кто проболтался - Серега так и не узнал. Но в один прекрасный день дядя вызвал его к себе.
"Доигрался! Пиши, - сказал он, - по собственному. Я сам подписи соберу. И свали куда-нибудь потихоньку сегодня же. По прописке чтоб тебя не было! И матери. Через месяц мне позвонишь с автомата"…
На счастье, их с матерью пустили к себе бабушка с дедушкой, родители отца. Даже обрадовались…
А дело было очень серьезное! И не миновать бы Сереге крупных неприятностей, если бы не август девяносто первого. Не до того стало милиции, чтобы ловить мелких взяточников. Министр застрелился, новая власть пришла! Новые должности появились, новые возможности!
Так что о Сереге забыли. Они с матерью вскоре вернулись к себе в квартиру. А дядю Славу с почетом отправили на пенсию. Они встречались пару раз, выпивали. Тогда все выпивали, на радостях, что теперь можно.
Только радоваться, если честно, было особо нечему. Пришла зима, холодная и снежная. Все продукты стали продаваться по талонам, улицы в городе разрыли и бросили. Хорошо хоть свет и воду не отключали.
Чтобы не прерывался стаж, мать устроила Серегу на свой завод. Деньги там платили, конечно, никакие. Но и работа у него была не бей лежачего… Серега сторожил склад, на котором хранили брак.
В самом деле, зачем охранять спутанные мотки медной проволоки ненадлежащей толщины? Их положено проверять, выбраковывать и отправлять обратно на завод-изготовитель. Там проволоку переплавят и накатают по новой.
Всё так, но завод-изготовитель в одночасье оказался в другой стране! Принять проволоку они, вроде бы, не отказывались, но платить за перевозку уже не хотели. Так что склад так и стоял без движения. А скоро замер и весь завод. Электродвигатели, которые они делали, предназначались к отправке в маленькую гордую республику, которая громогласно объявила, что не хочет иметь с Россией ничего общего.
Серега ходил на работу больше по привычке, а ещё потому, что делать было особо нечего. И как-то раз повстречал у ворот своего склада двух очень приятных незнакомцев, вежливых и улыбчивых…