Мавзолей для братка
Шрифт:
– Что с вами, – участливо спросил Арталетов, подходя к старику. – Вам нездоровится?
– Да сам не пойму что-то… – поднял корчмарь на знакомого больные, как у Франклина на стодолларовой купюре, глаза, пронизанные красными прожилками. – Вроде и не болит ничего, а куража нет. Наверное, старость…
Он был так непривычно кроток, что у путешественника защемило сердце.
– Супруга моя вон вообще не встает, – продолжал жаловаться кабатчик, не замечая, что по морщинистой щеке с позавчерашней щетиной скатывается мутная стариковская слеза. – Как
– А нового работника вы в последнее время не принимали?
– Нового работника? А как же! Вон, на кухне трудится. Превосходный юноша, вежливый, воспитанный, а готовит!.. Пальчики оближешь!
В щель между занавесками, отделяющими зал от кухни, Жора разглядел стройного молодого человека в поварском колпаке, ловко управляющегося сразу с десятком кастрюль и сковородок. Завидев новое лицо, тот весело помахал рукой и вновь погрузился в работу.
Арталетов же, в свою очередь, поклялся больше ничего здесь в рот не брать. Хватило и прошлого раза…
– Разрешите? – кивнул он в сторону кухни. – Я на минутку…
Мишлен только безразлично пожал плечами.
– Приветствую вас, мой друг, – широко улыбнулся Арталетов, шагнув через порог. – Не жарко вам тут?
– Немного жарко, – ответил вампир безмятежным взглядом голубых глаз. – Но вполне терпимо, месье. Я уже привык.
Руки его при этом мелькали, словно рычаги станка.
– А работы вам не много?
– Нет, месье, я бы мог справиться и с большей работой. Чувствую в себе уйму сил.
– Тогда вы не будете возражать, если я вам подброшу еще. – С обаятельной улыбкой Арталетов взял с полки мешочек с горохом и медленно, демонстративно высыпал его содержимое на пол.
Реакция последовала незамедлительно.
Отложив в сторону нож, которым шинковал кочан капусты, вампир вышел из-за стола, опустился на колени и принялся скрупулезно собирать с пола раскатившиеся горошинки. Взглядом его, которым он при этом одарил «доброхота», можно было охлаждать пиво.
– Вы не обижаетесь на меня?
– Ничего, месье, – сквозь зубы прошипел «юноша». – Это моя работа, месье…
– Тогда я позволю себе еще вот это… – Жора очертил шпагой вокруг ползающего по полу упыря большую окружность, по памяти воспроизведя запретительные знаки, подсказанные старым конем.
– Никуда не уходи! – в стиле тупых американских боевиков пошутил он, возвращаясь в зал.
Вампир ответил ему яростным взглядом и продемонстрировал заметно заострившиеся клыки. Невинная оболочка сползала с разоблаченного и загнанного в угол упыря, как шкурка с линяющей змеи.
«И что теперь? – в задумчивости остановился Георгий на пороге. – Идти в лес за колом? А поможет ли… И мерзавец просто так в руки не дастся, укусит еще ненароком… Нет, есть более верный способ!»
– Правда ли, святой отец, – подошел Арталетов к монаху, приканчивающему неизвестно какой по счету кувшин вина, но абсолютно при этом не пьянеющему, тогда как дровосек, его собутыльник, давно спал, уткнувшись носом в сгиб локтя, – что ваш орден прославлен экзорцизмом [42] ?
42
Изгнание бесов.н
– Да, сын мой, – степенно разгладил окладистую бороду священнослужитель. – Ты не ошибся. Я тоже, бывает, практикую сие богоугодное дело. А что, ты сам одержим или кто из близких? Признаюсь, что особенно мне удается изгонять беса из женщин… – сладострастно причмокнул он губами, жирными от только что сожранного каплуна. – И чем моложе – тем лучше…
– Нет. Бог миловал, святой отец, но тут неподалеку имеется страждущий.
– Насколько неподалеку? – Толстяк явно не собирался прерывать «банкет».
– Да буквально в двух шагах, – заверил его Георгий.
– Тогда пойдем, сын мой, – кряхтя, выбрался из-за стола монах. – Дело богоугодное. Вразумим беса…
Вампир, конечно, никуда не делся, он даже не завершил своей кропотливой работы, пытаясь дотянуться до горошины, недосягаемой для него из-за невидимой стены. Но на человека он походил теперь весьма и весьма мало.
– Нехорошо, сын мой, – размашисто крестясь, отшатнулся святой отец, снимая с пояса массивное серебряное распятие на кипарисовых четках. – Предупреждать нужно… Да и чернокнижием богопротивным, смотрю, балуешься…
– С чего вы взяли? – оторопел от неожиданности Жора.
– Да ведь и круг этот, и знаки богомерзкие и есть чернокнижие. Но ничего, дело поправимое. Сто раз прочтешь «Отче наш» да пожертвуешь на храм Божий малую толику – Господь и простит. А вот за то, что тварь сию проклятую прищучил, простятся тебе семь грехов в будущем.
Арталетов ожидал, что экзорцист тут же начнет читать молитвы, кропить нечисть святой водой, осенять крестным знамением – словом, делать то же, что и другие его коллеги в книгах и фильмах. Но тот не спешил уподобляться шаману племени «мамбо-юмбо». Он лишь намотал четки на кулак, словно уличный хулиган – поясной ремень, и с утробным рыком, в котором перемешались слова молитвы и виртуозный многоэтажный мат, ринулся на мгновенно струсившую тварь.
То ли вампир попался слабенький, то ли святости в монахе было, как говорится, через край, то ли просто не выдержала нечисть такого натиска истинной веры, но серебряный крест даже не успел коснуться монстра.
Пылающие голубым пламенем зенки твари внезапно погасли, а сама она превратилась в бесформенный, давно разложившийся труп и шмякнулась оземь. Изо рта голого черепа, с которого ручьем текла гнилая слизь и сползала истлевшая кожа, выскочила маленькая летучая мышь и заметалась по кухне, слепо натыкаясь на стены.