Майами, 69
Шрифт:
«Мой дорогой сын!…»
Мысль Кары прервалась. А ведь мистер Торк не прав: это письмо Анжелики сыну не было первым. Кара отчетливо вдруг вспомнила, что в начале были такие слова:
"Прости меня за то, что давно тебе не писала”.
Кара спустила ноги на пол, вставила фирменный гостиничный бланк для писем в машинку и стала печатать медленно всплывающий в памяти текст:
"Мой дорогой сын!
Прости меня за то, что давно тебе не писала, а также за то, что не могу выслать тебе подарка по случаю именин. Единственное, что я могу
Следующие строчки Кара, как ни силилась, вспомнить не могла, зато перед глазами всплыл другой отрывок текста:
«…Была рада узнать от Лизетт, что ты на сезон нашел работу в курортном городе Майами-Бич. Я слышала, он очень похож на нашу Ривьеру…»
Содержание этого фрагмента письма полностью соответствовало тому, что мистеру Торку говорила французская кокотка. Затем Кара вспомнила, что в своем послании Анжелика просила передать привет какому-то мужчине. Девушка напрягла память и вспомнила:
«…мои наилучшие пожелания Эдуарду. Гастролирует ли он, как прежде, по концертным залам или пиликает на своей скрипке в оркестровой яме местного театра? И в том и в другом случае он должен неплохо зарабатывать…»
Затем в письме говорились, что Анжелика очень хочет встретиться с сыном, но, исходя из финансовых соображений, сделать этого не может.
И тут перед глазами всплыли еще такие слова:
«…очень хочу видеть тебя в этот торжественный день, однако такая встреча может ухудшить наше финансовое положение…»
Далее следовал солидный кусок текста, который начисто вылетел из головы девушки. Зато Кара довольно легко сумела восстановить в памяти, чем закончила свое письмо француженка:
"…Я совсем не в обиде за то, что ты не даешь о себе знать, но, пожалуйста, попроси Лизетт сделать это за тебя. Пусть она и дальше сообщает мне, как идут у тебя дела.
Обожающая тебя мать"
Кара вынула из машинки напечатанный лист и вставила в нее чистый конверт. Да-да, подпись под письмом Анжелики Бревар была абсолютно точно такой: “Обожающая тебя мать”.
Девушка надела очки и прочитала, что в итоге получилось у нее. Немного, однако. Здесь не хватало самого главного: фамилии или хотя бы имени сына Анжелики. Но возможно, имена Лизетт и Эдуард хоть что-то скажут мистеру Торку.
Надеясь на это, девушка свернула листок и положила его в сумочку. Затем она вновь позвонила на коммутатор.
— Нет, пока нет, мисс O'Xapa, — ответила ей дежурная телефонистка. — Как вы и просили, я каждые пятнадцать минут набираю номер, но мистер Мэллоу трубки так и не поднял.
— Спасибо, — поблагодарила ее Кара.
Злясь на пилота еще больше, девушка раздраженно швырнула вощанку с конвертом в корзинку для мусора, надела туфли и отрыла дверь своей конторки.
"Все мужчины — вонючие подонки, не исключая и принца Али Саркати, — думала она. — Он такой же мерзавец, как и Джек Мэллоу. А может, даже хуже его. Что бы он ни делал — заботился о том, чтобы в его стране не произошел коммунистический переворот, или разыскивал своего давно потерянного сына, — он ни шаг не отпускает от себя эту черноволосую красотку”.
При одном только воспоминании о Гамиле Кара поморщилась. Возможно, из-за того, что у той грудь была красивее, чем даже у египетской принцессы Бакетон, изображение которой Кара не раз видела на древних фресках. Или из-за той короткой сцены возле бассейна, когда Кара тщетно пыталась запрятать грудь в лифчик бикини, а принц Саркати с его телохранителями похотливо пялились на нее.
Накануне вечером принц упомянул, что если не найдет своего сына, то у него в запасе есть альтернативный вариант. Как это он сказал?… “Кто знает, если мисс O'Xapa будет настаивать на том, что не располагает сведениями, которые нам необходимы, может быть, мы пойдем другим путем. Если мои жены, жемчужины Востока, не могут принести наследника, а рожают только особей женского пола и только француженка подарила мне сына, то, вероятно, мне имеет смысл поискать жену в Европе или Америке? Англичанку, француженку или…, американку? Такой брак может благотворно сказаться на моих генах”…
Неужели он думает, что, помолившись Аллаху, одним ударом в гонг соберет всех красивых девушек Америки и Европы? Он так хочет поступить?. Тогда почему, говоря это, он так многозначительно смотрел на нее своими бархатными глазами?
Кара зажгла сигарету и жадно затянулась.
Похоже, что ни мистер Торк, ни мистер Мейерс не уловили в тех словах принца и намека на завуалированное предложение, которое Кара за свою жизнь уже не раз получала.
Немного успокоившись, девушка продолжила развивать эту мысль. А почему, собственно, она так злится на Саркати? Ведь одной из причин ее переезда из Стамбула сюда, в Майами-Бич, была надежда найти здесь богатого жениха и выйти за него замуж. Она давно уже решила, что если и выйдет замуж, то только за деньги. Принц Али Саркати Мухамед Масрух был красивым, ладно скроенным мужчиной. В молодости он служил в королевских воздушных силах Великобритании. Никаких этнических преград между ней и Саркати быть не должно, поскольку он индоевропеец и его род имеет тысячелетнюю историю. Его предки по мужской линии восседали на тронах еще тогда, когда ее прадеды мокли на болотах и, кутаясь в медвежьи шкуры, добывали трением палочек огонь, чтобы сварить себе самогону.
А самое важное — этот человек был сказочно богат.
Кара задумалась над практической стороной вопроса. Должно быть, прекрасно чувствовать себя принцессой. Его страна расположена в одном из самых недоступных уголков земли, вдали от мировой цивилизации. Должно быть, в его королевских загонах стоят великолепные слоны-самцы.
С той поры, как она побывала в Пенджабе, ей до смерти хотелось проехаться в паланкине на спине слона. Хотя, как и многие молодые женщины, она не была уверена, получится ли у нее что-нибудь с этим гигантским животным. Более того, она не знала подходящего для данного случая противозачаточного средства.
Кара погасила сигарету и со злостью посмотрела на окурок. Мысль о беременности отрезвила ее, она никогда еще не была беременной и чертовски боялась этого.
Глава 21
Район, в который приехала Кара, довольно новый, застроенный в основном небольшими одноквартирными домиками, выкрашенными в нежные, пастельные тона, находился неподалеку от Международного аэропорта Майами. В нем жили американцы, принадлежавшие к среднему классу общества. По обеим сторонам улиц рос молодой палисандр, финиковые, королевские и кокосовые пальмы. Трава на газонах была зеленой и коротко подстриженной, а кусты вечнозеленых растений уже зацветали.