Маятник мести (Тихая провинция)
Шрифт:
Вся необходимая для жизни мебель: шкафы для одежды, книжные полки, бар с напитками, телевизор — все маскировалось такими же самыми панелями из светлой кожи, только разного размера. Первое время Геннадий немного путался. Подойдет к стене, нажмет на одну сторону кожаного квадрата, а развернувшаяся полка предоставит ему вместо бара отделение для деловых бумаг или полку с хрустальной посудой. Зато такого интерьера не было ни у одного из местных толстосумов.
Второй этаж выглядел поскромней, и потолки пониже на целый метр, и мебель с отделкой более стандартны. Там разместилась большая спальня с кроватью голивудских стандартов, огромная комната не то для банкетов, не то для заседаний, с длинным столом
Посидев на диване в холле, Нечай почувствовал некое удовлетворение. Здесь, в этом доме, он зримо почувствовал, чего добился за эти годы. Стало проходить занозой застрявшее в душе чувство унижения, испытанное им на юге. Пусть он там никто, зато здесь, в этом городе он бог и царь!
Глянув на камин, Геннадий подумал: «Надо бы придумать какой- нибудь повод, чтобы растопить его. Может на Новый год? Хочется пораньше. А если организовать новоселье? Пригласить всех членов «банной гильдии», Спирина. Боюсь только он не пойдет».
Тут он ухмыльнулся.
«Хотя куда он денется? Прикажу, и прийдет. Это он у меня в руках, а не наоборот. Вот на следующую субботу и пригласить. Хотя нет, Фугас говорил, что Спирин перенес свадьбу на эти дни, торопится мэр. Надеюсь пригласит, а не пригласит, так я сам прийду. Пусть привыкает, что я в городе хозяин, а не он».
Еще раз с удовлетворением оглядевшись вокруг, Нечай поднялся с дивана и, подойдя к лестнице, не удержался и понюхал кожаные панели. Ему почему-то особенно нравился этот специфический запах кожи. Мыться он не стал. После того случая в бассейне Геннадий начал испытывать что-то вроде отвращения к воде. За все это время он только один раз влез под душ, и то на пять минут. Облачившись в мягкую пижаму, он упал на податливую громаду постели и долго лежал, наслаждаясь покоем и одиночеством. Когда стало чуть прохладней он накинул сверху тонкую простыню и подумал сквозь сон, что, пожалуй, слишком привык к комфорту. Еще мелькнула беспокойная мысль о странной смерти Рыди, но сон окончательно овладел его мозгом, отправив тревогу куда-то в подсознание.
ГЛАВА 51
Подходя в тот вечер к дому Нечая, Ремизов думал, что ему делать с этой женщиной, Таисией. Натура начинала брать свое, и Тая потихоньку теребила Алексея, чтобы он съездил к мифической жене за документами и пригнал якобы существующую машину. А сегодня она вообще заявила, что как только пойдет работать в день, то они с Алексеем сразу же закатятся в ресторан, соскучилась она по празднику для души и тела.
И Таисию в последнее время тоже начал тревожить странный постоялец. Ее удивляло, что он не выходит днем на улицу, часами смотрит телевизор и спит в светлое время суток. Ремизов пробовал читать, но любовные романы и крутые боевики, заполонившие книжные полки Таисии, его только раздражали своей надуманностью. Единственное, что он охотно поглощал, так это периодику: «Комсомолку» и местную газету. В ней он выискивал знакомые имена и фамилии. Так он узнал, что у командира
«Да, все таки вышло это золотишко Эльзе боком», — почти без злорадства подумал
Алексей.
Гораздо больше неприятностей доставила ему другая рубрика в следующем номере той же газеты. Таисия первая прочитала тот номер и, бросив небрежно на журнальный столик пошла на кухню готовить обед. Ремизова, как только он взял газету в руки, сразу бросило в жар. На первой странице он увидел большую свою фотографию и броское объявление сверху: «Разыскивается преступник». Алексей невольно посмотрел в сторону кухни, неужели она его узнала и теперь скрывает? А может не узнала? Но как можно не узнать?
Ремизов ушел в ванну, заперся и подойдя к зеркалу, начал сравнивать свое нынешнее лицо с той фотографией. Кажется, он понял, в чем тут дело. Круглолицый добродушный юноша с широкой улыбкой в пол-лица с той давней фотографии куда-то исчез. Из зеркала на него смотрел коротко стриженный мужчина неопределенного возраста с залысинами по краям лба, впалыми щеками и поперечными морщинами около рта. Даже глаза выглядели по-другому, что-то в них изменилось. Не зря говорят глаза зеркало души, а его душу эти полтора года испепелили дотла.
— Сколько тебе лет, Ремизов? — тихо спросил он свое отражение и, не получив ответа, плеснул на зеркало водой, словно пытаясь смыть прошедшее.
Все размышления Ремизова кончились, едва он увидел свет, пробивающийся сквозь шторы нечаевского особняка. У Алексея даже сердце забилось сильней.
— Наконец-то! — вырвалось у него. Что он будет делать дальше Ремизов и сам не знал, проклятые собаки даже близко не подпускали его к дому, но нетерпение сжигало его. Как раз в это время свет в окнах исчез, он хотел было подойти ближе, но тут голос, прозвучавший за его спиной, заставил Алексея вздрогнуть.
— Рано, дорогой, рано. Он еще не уснул.
Ремизов резко обернулся. В том убогом свете, что дарили им крупные зимние звезды и почти сошедшая на нет луна, Алексей долго разглядывал лицо незнакомца.
— Ты кто? — спросил он.
— Я? Гриша Граф, — ответил незнакомец.
— Цыган?
— Цыган. А ты кто?
— Я лейтенант Ремизов, Алексей Александрович, — почему Ремизов представился прежним званием, он и сам не знал. — У меня есть дело к хозяину этого дома.
Говоря эти слова, он кивнул в сторону белоснежного замка.
— Я знаю, ты его хочешь убить, — невозмутимо кивнул головой цыган.
— Откуда ты знаешь?
— Ты уже которую ночь ходишь сюда, как на работу.
— Значит, и ты хочешь его убить, — усмехнулся в ответ Ремизов. — Раз сам ходишь сюда… как на работу.
— Это верно, — рассмеялся Гриша. — Что он тебе сделал?
Ремизов сразу стал серьезным.
— Он убил мою жену и ее любовника, а потом сделал так, что я за это сел в тюрьму.
— Постой… — начал припоминать цыган, — а ты не тот самый лейтенант что…
— Тот самый, — оборвал его Алексей, — только дело в том, что я их не убивал. Это была ловушка.
— Понятно. — Гриша вздохнул. — У меня к нему счет длинней. Он сжег мой дом, убил мою жену и двоих детей.
Оба они, не сговариваясь, посмотрели на белоснежную громаду дома.
За обеих сказал Григорий:
— Он умрет страшно.
Стояли они еще с полчаса. Алексей угостил нового друга сигаретами, и тот впервые за долгое время ощутил во рту знакомый запах табачного дыма. Говорили они мало, но окончательно перешли на «ты» и поверили друг другу. Наконец Григорий, повинуясь какому-то шестому чувству, сказал.