Маятник мести (Тихая провинция)
Шрифт:
— Пора, пошли.
Подойдя к забору, они сразу всполошили собак. Ремизов вопросительно глянул на напарника, но тот успокоительно поднял руку и шепнул ему.
— Я их давно приучил. Двух овечек им скормил.
Он легко вскочил на забор, чуть свистнул, сказал несколько слов на своем гортанном языке и спрыгнул вниз, во двор. Собаки тут же смолкли, вскоре из-за забора донеслись какие-то странные звуки. Алексей не выдержал, вскочил на забор и увидел забавную сцену. Цыган сидел на корточках и, ласково приговаривая, почесывал животы развалившимся и повизгивающим от счастья псам. Увидев Ремизова, одна из овчарок вскочила на ноги и зарычала, но Гриша прикрикнул, на нее и собака покорно улеглась на землю. Алексей понял, что если он попробует спустить ся вниз,
«Во дает! Прямо цирк!» — подумал Ремизов и спрыгнул вниз.
— Пошли, дорогой, — как к себе домой, пригласил Григорий.
Нечай, сам бывший домушник, сделал все, чтобы обезопасить свой дом от любых посягательств извне. Все окна его дома были забраны решетками. Не мудрствуя лукаво, Геннадий вычеркнул из проекта второй выход и балкон, хотя это и противоречило правилам противопожарной безопасности. После того, как сам Нечай взорвал дворец Алиева, воспользовавшись запасным ходом, он с подозрением стал относиться к этим архитектурным излишествам. Зато единственную дверь он укрепил основательно. Собственно говоря, это были две двери, обе железные, просто отделанные под мореный дуб. Три замка запирали первую дверь, два — вторую. Их он отбирал сам, искал во время редких наездов в Москву. И если в первой двери замки еще походили на замки, то на второй стояли просто чудовища. Увидев их впервые, Нечай не смог понять принцип работы этих монстров. Но запираясь изнутри, Геннадий все-таки больше привык полагаться на простой железный засов, сделанный, правда, не без изящества из той же хромированной полированной нержавейки.
Всего этого Ремизов не знал, но цыган и не стал подниматься на крыльцо, а повел его сразу к вертикальной пожарной лестнице, ведущей прямо на крышу.
— Тебя мне бог послал, — шепнул он Алексею, начав подниматься по ступенькам. Через минуту они уже были на крыше. Оцинкованное железо чудовищно грохотало у них под ногами, и Гриша даже прикрикнул на Ремизова, правда, вполголоса:
— Что ты топаешь, как слон, разбудишь ведь его!
Алексей хотел было обидеться, металл под ногами цыгана грохотал ничуть не меньше, но решил, что сейчас не время, тем более что как раз в этот момент цыган поскользнулся и поехал вниз по крутому скату. Ремизов поймал его за шиворот, сам чуть покачнулся, но устоял и легко, как куклу, поставил Григория на ноги. Отдышавшись, цыган с видимым уважением посмотрел на своего могучего напарника.
— Нам туда надо, — кивнул он на трубу метрах в пяти от них.
То ли у него подошвы оказались стерты, то ли просто обледенели, но он продолжал скользить, и Ремизову пришлось тащить его за собой. Наконец они оказались у цели. Сверху на трубу был установлен грибок, прикрывающий от попадания внутрь дождя и снега, сделанный в форме типичной русской храмовой «луковицы». Гриша вытащил из одежды большую «фомку» и поддел снизу обрамляющий трубу крепежный обруч. Он чуть подался вверх, сантиметра на два, не больше.
— Хорошо делали, собаки, — поделился своими соображениями цыган.
— Давай, я попробую с этой стороны, — предложил Алексей.
И Ремизов подцепил другую сторону фигурного грибка. Она чуть поддалась, и он вернул «фомку» Григорию. Возились они с «архитектурным излишеством» добрых полчаса, даже взмокли от напряжения. Наконец Гриша ковырнул обруч в последний раз, и Ремизов снял грибок с трубы. Осторожно положив его за трубу, Алексей склонился над горловиной трубы и разочаровано присвистнул.
— И не смотри даже, ты слишком толстый, не пролезешь, — махнул рукой цыган. — Спустишь меня на веревке, обвяжешь ее вокруг трубы и слазь вниз. Я открою тебе дверь.
— А где веревка? — спросил Ремизов.
Григорий распахнул куртку и начал сматывать с тела что-то вроде небольшого каната. Сняв куртку, он перекрестился и осторожно протиснулся в узкую щель трубы. Ремизову показалось, что он не пройдет, обязательно застрянет, но, энергично извиваясь всем
Наконец веревка ослабла, и Ремизов почувствовал два коротких рывка. Упрямый цыган достиг своей цели. Тогда Алексей обвязал веревку вокруг трубы и, снова загрохотав прогибающимся под ногами металлом, поспешил к лестнице.
Когда он зашел на крыльцо, дверь была уже открыта. Пропустив в дом Ремизова, Гриша шепнул ему на ухо.
— Ну, теперь он наш.
ГЛАВА 52
Нечаеву, как всегда, снилась какая-то дребедень. Мало того, что Геннадий плохо засыпал, так ему еще и снилось, черт знает что. Бестолковая суматоха каких-то нелепых событий, удивительно неприятные лица действующих в них людей и непременно серый, будто осенний фон, на котором происходили его утомительные ночные иллюзии. В зоне пересказ снов являлся одним из самых любимых развлече ний зэков. Кто видел во сне роскошную бабу в постели, кто пировал в кабаке, у многих сновидения были яркие, цветные. Сначала Геннадий не верил этим россказням, потом понял: его ночная убогая серость особая немилость природы, может быть, даже наказание, ниспосланное свыше. Вот и сейчас ему снились какие-то коридоры, полутемные и уставленные пустыми ящиками, затем улица, вдребезги разбитая буксующим самосвалом, погрузившимся в грязь по самое брюхо. Ну, а потом вынырнул из подсознания Рыдя, тускло улыбающийся своими золотыми фиксами, с застывшей навеки гримасой и с телом, похожим на мешок из-под матраса, только из каждой красной полоски сочилась кровь.
Нечай вздрогнул и проснулся. Сначала он подумал о том, что ему в первый раз в жизни приснился цветной сон. Сердце его колотилось как загнанное, прошиб пот, и Нечай с содроганием решил, что это еще хуже, чем привычный кошмар его серых сновидений. И лишь потом он понял, что рядом с кроватью кто-то стоит. Вскрикнув, Нечай метнулся к тумбочке с ночником, стоящей рядом с кроватью, но тяжелый кулак Ремизова опустился ему на голову, надолго погасив сознание.
Включив свет, Алексей с беспокойством осмотрел свою жертву. Он старался бить вполсилы, помня, как перестарался с Годованюком. Затем он вытащил из тумбочки блестевший хромировкой пистолет и с любопытством прочитал на боку: «Стар».
— Ты его не убил случайно? — спросил обеспокоенный Григорий, разглядывая своего врага.
— Не должен.
— Тогда бери, пойдем вниз, — скомандовал цыган.
Очнулся Нечай уже на первом этаже. Он сидел в одном из кресел с привязанными к подлокотникам руками, в холле горел свет, люстра во всю полыхала рукотворным «северным сиянием». Было тихо, даже слышно, как позванивали сверху тоненькие колокольчики хрусталя. От удара, нанесенного Ремизовым, голова Геннадия просто раскалывалась. Чуть справившись с болью, Нечай поднял глаза на сидящих перед ним людей. Хотя и Ремизов сильно изменился, и Григория он видел только один раз, но этих двоих он узнал непостижимым образом, мгновенно и сразу обоих. Нечай почувствовал, как волосы на его голове встают дыбом, по телу пробежала изморозь смертельного страха.
— Вижу что узнал, дорогой, вот и хорошо, — одобрительно кивнул головой цыган.
— Тогда говорить много не будем. Ты ведь знаешь, за что я на тебя так сердит? Это ты задумал сжечь наш поселок? Так?
Нечай чуть помедлил, потом кивнул головой. Говорить он не мог.
— И приказ отдал ты, Рыдя ведь не врал перед смертью?
Геннадий снова кивнул головой. Язык во рту был словно чужой.
— У меня все. У тебя есть какие-нибудь вопросы, лейтенант? обратился Гриша к Ремизову.
— Да, — кивнул головой Алексей. — Зачем ты убил мою жену и Гринева?