Майданутые. Том 1. Раскол (Украина 2013 года). Кн.1 Братья
Шрифт:
На похоронах Светланы Олег впервые увидел плачущего брата. Олег никогда не видел, чтобы так рыдал мужчина. Он вообще никогда не видел рыдающих братьев – это случилось первый и последний раз. И в этот момент он не только осознал, но и прочувствовал трагичный привкус жизни. Даже отец не сдержался, рыдал как девочка, у которой отняли любимую игрушку. Все Беленчуки боролись за Светлану, но разве мог что-то значить рядовой гражданин в налаженной государственной системе Советского Союза? Не помогли ни связи, ни обращения к совести и человечности. Только смерть Светланы что-то пробила в армейской чиновничьей бюрократии, заставила государственный маховик провернуться. На сорок дней после смерти Светланы, майору Беленчуку, в связи с плохим состоянием здоровья супруги, подписали рапорт об увольнении. Жизнь словно продолжала издеваться над Сергеем, испытывая
Сергей перевез тело любимой жены в Киев, на её родину, похоронил рядом с её отцом, и в Киеве так и остался, поближе к её могиле. Совершенно один, в чужом городе, в сорок лет он начал строить новую жизнь, главное место в которой заняла его дочь – Аня. Он устроился на скорую помощь и двадцать лет спасал людям жизни, словно оправдываясь перед той единственной, которую он так и не смог спасти. Сергей больше не женился, растил дочь сам, вкладывая в её обучение лучшее, что мог выбрать в обесценивающемся постсоветском образовании. И по мере того, как взрослела дочь, он все обостреннее нуждался в качественном общении. Нет, не с женщинами. Он выбрал семью, братьев, внутренний мир которых он открывал заново. Сергей Аникиевич переманил в Киев сначала Олега, а потом и Владимира. Как и в детстве, он опекал братьев, заменив им отца после его смерти.
Претерпев столько несчастий за свою жизнь, Сергей Аникиевич Беленчук ни разу не усомнился в правильности советского образа жизни. Из всех братьев он больше всех грустил по советской власти, принципиально отвергая все европейское и американское.
Сергей Аникиевич редко повышал голос. Он даже спорил не эмоционально, а словно рассуждая, медленно, с расстановкою произнося каждое слово. В споре он оперировал не интонациями голоса и словами, а смыслами, прожитыми и выстраданными. Поэтому переубедить его удавалось только содержательностью и глубиною охвата проблемного поля. Но такое удавалось редко кому.
– Сережа, я не смотрю на жизнь в Европе через розовые очки. Уверен, у европейцев проблем больше, чем у нас, потому что в Европе жестче условия выживания. Взять ту же хозяйку, у которой я жил: не от хорошей жизни бабушка в 85 лет содержит студентов, готовит и стирает за ними. Она рассказывала, что её пенсии хватает только на содержание дома, но ведь нужно еще и за что-то жить!
Моя хозяка познакомила меня со своим сверстниками: подругами, друзьями. У каждого из них есть дети, но у детей своя жизнь, на которую никто из родителей не претендует. Я видел, как одни старички замкнулись в своих болячках и запустили свои дома: они стоят неубранные, с заросшими сорняками участками; другие – поселили в дома детей, а дети за это выделили им комнату и оплачивают сиделок, которые круглосуточно ухаживают за родителями. А моя хозяйка выбрала третий путь – она борется сама, хотя дочь живет через четыре дома вниз по улице.
Сережа, я хочу только сказать, что в образе жизни европейцев есть много такого, что нам стоит перенять. Нужно перестать видеть в западных странах врага. Начиная с Горбачева, мы все перестраиваем, ломаем, а вместо старого придумываем что-то новое, нелепое, несуразное. Но зачем придумывать? Почему мы не воспользуемся уже готовым и приносящим пользу в других обществах?
Согласен, не всегда чужой опыт подойдет нам. У нас другая ментальность, культура, традиции. Но тогда зачем мы адаптируем украинскую систему образования под критерии Болонской системы, которая не подходит под наш менталитет? Почему мы заимствуем то, что у нас плохо приживается, а то, что нам подойдет, принесет пользу, мы отвергаем?
– Приведи пример, пожалуйста.
– Семейные ценности. Сережа, ты не только для меня, но и для людей, которые тебя знают, образец семьянина. Расскажи мне брат, пожалуйста, о нашем прадедушке: как его имя, фамилия, где родился, чем занимался? Можно по любой линии: по отцовской или материнской. Ты меня совсем недавно убеждал, что в Советском Союзе семья являлась основной ячейкой общества, а в западных странах, на которые равняется Украина, материальные ценности разрушили институт семьи. Так, кто наш прадедушка?
Сергей задумался. Олег заметил, что поставил брата в тупиковую ситуацию.
– Вот видишь, Сережа, для тебя советская власть и советские ценности – это непревзойденный уровень. Ты считаешь, что украинское общество катится в пропасть, что новые ценности поверхностны и уступают ценностям, которым преклонялись
Каким оказалось будущее у советского народа, который заставили забыть прошлое? Может поэтому Советский Союз развалился как карточный домик?
– Олег, ты высказываешь интересные мысли. Я согласен с тобою: нам нужно глубже изучить наше генеалогическое дерево. А что касается Советского союза, то люди боялись своих предков. За славное прошлое рода некоторые запросто попадали под расстрел.
– Сережа, но это ничего не отменяет. Допустим, несколько поколений под страхом смерти заставили забыть о своих корнях. Но Советского союза нет уже больше двадцати лет, а что изменилось в Украине, в России? Почему мы не восстанавливаем свою генеалогию, не обращаемся к истокам, корням? Почему мы не учимся у тех же европейцев ценить свое прошлое, причем не только прошлое всей страны, но и прошлое конкретной семьи, с семейными реликвиями и ценностями? Почему мы в прошлом ценим только то, что нам навязывают политики? Ведь прошлое, как и родителей не выбирают.
Я не предлагаю все огульно, скопом перенести из европейской ментальности на наше мировосприятие. Я настаиваю взять только самое ценное, то, что нас заставили забыть, что нас сделает сильнее и лучше.
– Олег, ты говоришь об очень серьезных вещах. Если эти мысли в тебе пробудила поездка в Брайтон, то ты, брат, не зря съездил.
Олег улыбнулся:
– Сережа, тебе надо пожить в Европе. Ценность жизни познается только в сравнении. Я там много чего интересного для себя открыл.
– Жить там я не хочу, но выслушаю тебя с удовольствием. Дождемся Володю из Москвы, соберемся, обсудим. Я для этого случая приберег бутылочку хорошего вина. Я слышал, ты начал пить?
– Начал.
– Вот и хорошо. Созвонимся.
Сергей подвез Олега к дому, помог занести вещи, попрощался и уехал на работу. Олег зашел в квартиру, снял обувь и куртку, откинулся на диване и обвел взглядом свою однокомнатную квартиру: «Ну, здравствуй, Родина!»
Глава 4
Братья встретились на выходных в двухкомнатной квартире Сергея Аникиевича. Обстановка квартиры часто выдает пристрастия хозяев. В квартире Сергея Аникиевича Беленчука отсутствовал модный в постсоветских странах «евроремонт». В ней отчетливо прослеживались советские предпочтения старшего брата и его увлечения в разные периоды жизни: еще с советских времен сохранившиеся серванты мебельной стенки для гостиной стояли битком забитые книгами русской и зарубежной классики. Отдельный сервант заполняли энциклопедии и справочная литература на медицинскую, биологическую, философскую, историческую и общеобразовательную тематики. На верху сервантов под самый потолок стопками хранились пропыленные альбомы с марками. Почтовые марки Сергей собирал со школьной скамьи вплоть до развала Советского Союза. В коллекции хранились редкие и ценные экземпляры марок. В углу гостиной (между стеной и мебельной стенкой) стояла гора друг на друга сложенных металлических коробок. Эти специальные коробки для коллекционирования брелков одну за другой из Америки привозил сначала Володя, потом его сын, Валера. Но брелков скопилась настолько много, что они не вмещались в коробки, и беспорядочно лежали на полках серванта. Сергей уже несколько лет как прекратил собирать их, но знакомые и знакомые знакомых из числа друзей и благодарных пациентов по-прежнему свозили брелки из разных уголков мира. В спальне на стене, на собственноручно прибитых полках из тонированного стекла красовались аккуратно расставленные бронзовые статуэтки греческих богов, героев мифов и великих исторических личностей – последнее увлечение Беленчука старшего. Сергей Аникиевич собрал больше ста статуэток. Вся семья с облегчением вздохнула, когда этот запал собирательства у Сергея потух, потому что статуэтки стоили приличных денег, и Сергей жертвовал многим, чтобы собирать деньги и покупать их.