Майло Тэлон
Шрифт:
Раздумывая об Энн, я неожиданно для себя оказался у лагеря Пабло. Только теперь никакого лагеря не было. Он исчез.
Вернее, исчезли лошади и Пабло. Полуобгорелый фургон лежал на боку.
Мое сердце екнуло. Пабло стал мне другом, и если погиб, то только из-за меня. Я медленно приступил к поиску следов.
Несколько всадников подъехали с северо-востока, их лошади шли шагом, пока до лагеря не осталось ярдов сто. Это, должно быть, случилось ночью — темнота прикрывала их. А затем они напали. В перевернутом фургоне — несколько дыр от пуль, земля взрыхлена копытами, костер раскидан.
Голландская печка валялась на боку, кофейник перевернут, крышка его — в стороне, кастрюля сильно покорежена, наверное копытом. Затем в нее кто-то выстрелил.
На колесе фургона темнело красное пятно — кровь.
Тел не оказалось. Как ни искал, я не смог найти следов Пабло.
Сколько было нападавших? По крайней мере семь или восемь, они подъехали очень близко, не разбудив вакеро. Иначе бы им не удалось подобраться почти вплотную.
Тщательно обыскав округу, я обнаружил место, где раненый упал. Там остались пятна крови и следы рук, которые, видно от боли, впивались в землю. Меня озадачило одно: всадники, уезжая, рассыпались, оставив не одну цепочку следов, а много.
Так делали апачи, но на лагерь напали белые: все их лошади оказались подкованы, мне попалось несколько отпечатков сапог там, где бандиты спешились и искали добычу.
Мой план скоротать ночь с Пабло рухнул. Становилось все темней, а мне предстояло еще подыскать место для «холодной» ночевки. Что случилось, то уже случилось. Слишком поздно сейчас что-либо предпринимать.
Забравшись в седло, я кинул последний взгляд на разгромленный лагерь и направился на запад. Если не ошибался, то находился не больше чем в пяти милях от рукава Спринг-Бренч реки Сент-Чарльз. Однажды, давно, мне приходилось разбивать там лагерь.
Конь устал и понуро брел вперед. Таким темпом мы доберемся до реки не раньше чем через час, скорее даже часа через полтора. Солнце садилось за Вет-Маунтин и Сангре-де-Кристо, и мне следовало поторопиться.
Возле берега, где я выбрал себе стоянку, Спринг-Бренч несся с огромной скоростью. Ярдах в пятидесяти от рукава я нашел ровное место среди кедров и сосен. Мне очень хотелось выпить кофе, но, положившись на Пабло, я не захватил с собой кофейник. Меня окружала густая роща, состоящая из деревьев, ветви которых росли чуть ли не от самой земли. Сквозь них меня никто не мог увидеть со стороны.
Стреножив коня на полянке с никудышной травой, я устроился на ночь. Оттуда, где я лежал, хорошо просматривалась тропа, идущая вдоль Сент-Чарльз-Ривер. С рассветом никто бы не мог проехать по ней незаметно. Тропа поворачивала за Хогбек и шла к Тертл-Баттс. Долина, которую я искал, лежала за Тертл-Баттс.
Энн с родителями могла, конечно, уехать, но если она там, я получу хороший обед, а также возможность полежать и подумать.
Но я не мог бросить на произвол судьбы Пабло. Где он, жив ли, мертв? А вдруг лежит где-то серьезно раненный. Вопросы не давали мне долго заснуть. Нет, как ни хотелось мне увидеть Энн, придется возвращаться. Приняв решение, я, даже голодный, спал хорошо и проснулся бодрый холодным серым утром.
Страдая, что остаюсь без завтрака, я скатал одеяла и пристегнул их за седлом. Коню, как и мне, тоже, казалось, не терпится двинуться в путь, и мы повернули обратно — туда, откуда пришли, но взяв уже совсем другой маршрут. Я выбирал дорогу повыше и старался ехать под прикрытием деревьев. Если кто-то и следил за мной, облегчать ему жизнь я не собирался.
Когда до лагеря Пабло оставалось около мили, вынул винчестер. Конь ходил подо мной слишком долго, чтобы не догадаться, что это означало; словно читая мои мысли, он начал ступать осторожно и мягко. Знал, видно, бродяга, если из чехла вынимают винчестер, жди неприятностей, но он был старым боевым конем, который любил запах пороха.
Натянув поводья, я выглянул из-под прикрытия деревьев и осмотрелся. Лагерь передо мной лежал как на ладони, хотя до него оставалось еще довольно далеко, но я находился на возвышенности.
И ничего. Совсем ничего. Однако вместо того чтобы припустить туда коня, я затаился и тихо сидел, наблюдая за склоном.
Кто же еще, кроме меня, сейчас занимается тем же? Мои глаза медленно искали самое удобное место для секретки. Я бы занял пост на той же высоте или даже чуть повыше.
Но меня беспокоил Пабло. Что с ним стало? Его лошадей разогнали или украли, во всяком случае, поблизости я не видел ни одной. Что бы я сделал на его месте, если бы на меня напали врасплох? С другой стороны, если бы опасался нападения, как бы я приготовился к нему? Пабло — не новичок в таких делах, он ожидал неприятностей и наверняка имел какой-то план отступления, возможно, приготовил и укромное местечко поблизости, куда мог незаметно добраться и где его трудно отыскать.
Почему на Пабло напали? Считали, что слишком много знает? Или потому, что был моим другом?
Осматривая расстилающуюся передо мной прерию, я искал путь к лагерю. Небольшая ложбинка между низкими холмами позволяла спрятаться ползущему человеку и вела к высохшему руслу ручья. А по руслу… Стоит попробовать.
Небо было голубым и широким. Облака уплыли, и день стал светлым и ясным. Ведя коня вдоль склона холма, я искал следы, но не нашел ни единого, пока не добрался до места, где когда-то ручей стекал с холмов на равнину. Дважды в течение нескольких минут я наткнулся на пятна крови на камнях. Судя по ним, человека тащили либо он полз сам.
Повернув, я начал пробираться по высохшему руслу, пытаясь найти укрытие, которое выбрал бы Пабло, если спасался он. По мягкому песку мы двигались бесшумно, но вдруг конь насторожился, и я почувствовал, как напряглись его мускулы. Впереди, перекрывая русло, которое теперь шло между двумя низкими стенами песчаника, лежало несколько бревен и вывороченных кустов.
Несмотря на настойчивые понукания, жеребец отказывался идти дальше. Неожиданно мои руки сами натянули поводья. На выступе песчаника, едва различимая, сливаясь окрасом с камнем, лежала пума, или, как ее у нас называют, горный лев. Зверь был огромен.
Глава 12
Пума бросила на меня злобный взгляд, раздраженно фыркнула и снова обратила все свое внимание на жертву. Я догадывался, кого она стерегла. Пабло истекал кровью, пума почуяла ее запах.
Я похлопал коня по шее и несколькими тихими словами постарался успокоить его. Мы и до этого охотились вместе, и, хотя запах диких кошек ему не нравился, конь умел стойко держаться до конца.
Оттуда, где мы остановились, я не видел Пабло — если это был действительно он. Выступ песчаника, на котором лежала большая кошка, чуть возвышался надо мной, но ее голову, часть лапы, плеча и около фута хвоста я различал четко. Нас разделяли редкий кустарник и трава.