Майорка, остров моей любви

Уильямс Крис

Она не складывала двуспальную кровать, и горничная гостеприимно приоткрыла одно из покрывал.

— Я бы предпочел здесь, — заявил Себастьян, показав на соседний матрац. — Но если ты не хочешь, я возьму белье и лягу на кушетке.

— Не говори ерунду, — влюбленно улыбнулась она ему. — Естественно, ты будешь спать вместе со мной. Представим себе, будто мы сто лет женаты.

— Гм-м, неплохая картинка, — заметил Себастьян. — Но сейчас мне чертовски хочется под душ. Ты не против?

— Нисколько, — ответила Катрин. — А я за тобой.

Себастьян

остановился у стеклянной двери в ванную.

— Мы могли бы вдвоем…

— Ну нет, — засмеялась она. — Я точно знаю, чем это кончится. А сегодня ночью я хотела бы выспаться. Мечтаю полностью насладиться завтрашним днем с тобой, любимый.

— Ладно, — согласился он и скрылся в ванной. Катрин села на кровать, сняла туфли и потянулась. За стеклянной дверью просматривалась темная тень Себастьяна, и Катрин счастливо вздохнула. Какой был чудесный день и что за вечер… Катрин погладила рукой простыню. Эта ночь тоже будет отличаться от всех остальных. С Себастьяном все происходит иначе.

И все же в этот момент Катрин испытала легкое чувство вины, вспомнив о Рихарде Вегнере. За это время он уже точно прибыл на Майорку и не нашел своей машины у отеля «Палмера». Она надеялась, что полиция успела обнаружить «порше» и сообщила об этом Рихарду. Ведь Катрин сказала полицейскому, кто владелец автомобиля и назвала его адрес в Пальме.

Но от угрызений совести не уйти. Она должна была хотя бы позвонить Рихарду, признаться ему во всем. Проявить элементарное уважение. Но она испытывала по отношению к нему противоречивые чувства. Она, конечно, ему сочувствовала, но стоило вспомнить его безобразное поведение, и ее вновь охватывал гнев.

Сейчас он, естественно, переживал из-за своей машины, и она, Катрин, была к этому причастна. Но, в сущности, в том, что «порше» украли, ее вины уже не было. За это она не отвечает.

Катрин встала, взяла с кресла большую белую сумку и достала туалетные принадлежности Себастьяна: зубную щетку, бритву и туалетную воду. По дороге в отель они захватили эти вещи из машины Себастьяна, не желая среди ночи маячить в фойе с его чемоданом.

Себастьян уже вытирался, когда Катрин приоткрыла раздвижную дверь в ванную и протянула ему эти предметы.

— Поставь куда-нибудь. Места там достаточно, — сказала она.

Он обернул бедра белым махровым полотенцем, пригладил ладонями волосы и чмокнул Катрин в кончик носа, прежде чем пойти к кровати.

— Чего нам сейчас не хватает, так это бокала красного вина, — посетовал он.

— Я за бутылкой не пойду, — воспротивилась Катрин. — Для меня это было бы слишком… слишком несолидно.

Себастьян засмеялся, сбросил полотенце и забрался в кровать.

— Тогда забудь про это, любимая, — сказал он. — Обойдемся и без красного вина. Мы и так будем спать замечательно. Разве ты не хотела принять душ?

Катрин исчезла в ванной, а Себастьян откинулся на подушки и скрестил руки под головой. Он чувствовал себя роскошно, а то, что Катрин была в него влюблена, делало его счастливым. Он понимал, что их отношения — особого рода, и хотел удержать это счастье, удержать Катрин.

Когда спустя короткое время она вышла из ванной в нелепой ночной сорочке розового цвета, он изумленно уставился на нее.

— Ради всего святого, что это на тебе?

Катрин сконфузилась. Ей эта вещь тоже показалась ужасной. Но если сообщить, что ей навязала эту сорочку Клаудиа, пришлось бы рассказать и обо всем остальном. А у нее была масса причин этого не делать. Одной из них был страх, что Себастьян может Бог знает что о ней подумать, если она ему признается, что находилась вдвоем с Рихардом в номере гостиницы.

— Сними эту гадость, — попросил он. — Она могла бы подойти твоей бабушке.

Катрин прыснула, сняла сорочку через голову и бросила ее на кресло. Она забралась под одеяло, и Себастьян тут же придвинулся к ней.

— Ты знаешь, кто самая сладкая девочка на свете? — спросил он. — И как приятно от тебя пахнет. — Он понюхал ее шею, волосы, бережно коснулся плеч.

— Послушай, не надо, — воспротивилась она. — Даже не начинай. Только не сейчас. Уже поздно, и завтра тоже будет наш день.

— Можно прийти к тебе на минутку? — ухмыльнулся он. — Чтобы тебя согреть.

— Мы не на Аляске, — засмеялась она. — Я не замерзла.

Себастьян выпрямился.

— Но у тебя наверняка холодные ноги. У всех чувствительных женщин холодные ноги.

— А у тебя большой опыт, не так ли? — поддразнила его Катрин.

— Да нет, — возразил он. — Не очень. — Он сдвинул одеяло и взял в руки ее ступни.

— Перестань, щекотно, — взвизгнула Катрин.

— Но у тебя действительно холодные ноги, — констатировал он. — Я так и знал. Эй, пусти меня к себе под одеяло. Я тебя согрею.

— Нет. — Катрин решительно подоткнула со всех сторон под себя одеяло, но Себастьян стянул его, перекатился и крепко ее обнял.

— Я ничего такого не хочу, — поклялся он. — Только побыть с тобой. Эй, положи-ка голову мне на плечо. Ты сладко заснешь, если я тебя поглажу.

Катрин улыбнулась и снова подумала, какая же она счастливая. Себастьян был самым ласковым мужчиной на свете, и в его руках она чувствовала себя в полной безопасности.

— Я хотела бы вместе с тобой состариться, — повторила она услышанную в каком-то фильме фразу, которая ей очень понравилась.

— Боже! — воскликнул он, не переставая ее поглаживать. — Значит, у нас впереди еще масса времени.

— Да, слава Богу, — прошептала она, вдруг почувствовав, что усталость одолевает ее.

— Спокойной ночи, любимая. — Себастьян чмокнул ее в щеку и выключил свет.

Себастьяна разбудило солнце, сиявшее через дверь, открытую на террасу. Он приподнялся и, облокотившись, стал разглядывать Катрин, спавшую на правой стороне кровати. Ее волосы спутались во сне, щеки порозовели, как у ребенка. Она ровно дышала, приоткрыв рот. Одеяло в белом пододеяльнике сползло к бедрам. Себастьян наблюдал, как при каждом вздохе поднимается ее грудь, и это зрелище возбуждало его.