Майрикс
Шрифт:
– Да, и будем там еще несколько минут.
– Почему вы мне не сказали, что прыжок уже начался?
– Мое предупреждение встревожило бы вас еще больше. Поэтому я решил промолчать.
– Возможно, вы правы, - сказал Октано.
– Итак, я совершил свой первый гиперпрыжок и остался живым.
– Поздравляю. Надеюсь, что в следующий раз вы найдете его даже в чем-то забавным.
– Забавным, - задумчиво прошептал Октано.
– Ах да. Мне говорили об этом на ознакомительных лекциях. Ваша раса приписывает большое значение переживанию забавных моментов. Это действительно так?
– Я бы не сказал,
– О, это одно из тех важных понятий, которые мы, самийцы, должны изучить. Так что же такое игра? До сих пор мы воспринимали этот термин как качественное определение рабочей функции. Но, очевидно, в нем заложен более глубокий смысл.
– Вас действительно интересует идея игры?
– О да, - заверил его Октано.
– Мы считаем ее очень важной. Наши эксперты полагают, что игра является катализатором сознания, то есть элементом, необходимым для развития высшего разума. Как вы знаете, самийцы не склонны к играм. Но мы решили наверстать упущенное. А знание достигается через опыт других и собственные эксперименты.
– Вы не похожи на других самийцев, которых я встречал, - сказал Аарон.
– У вас прекрасный юмор, хотя вы и отрицаете это. Может быть, ваша раса не так мрачна, как кажется?
– Я не считаю самийцев мрачными. Однако при первых встречах с другими разумными видами мы, наверное, выглядели немного замкнутыми и туповатыми. Например, в общении с землемами нам не хватает способности к быстрым остроумным ответам, которые так оживляют и украшают ваш мыслительный процесс. Мы сразу заметили, как вы быстры, нервозны и агрессивны. В вас было то, чего не хватало нам. И тогда, произведя критическую оценку, мы задумались о том, как нам вести себя при жесткой конкуренции видов.
– За последнее время я слишком часто слышу об этой идее, - сказал Аарон. Неужели вы тоже считаете межвидовую конкуренцию обязательной?
– Я не очень разбираюсь в таких вопросах, - ответил самиец.
– Но мне известно, что подобные вещи происходят независимо от нашего желания. Каждая из рас хочет сохранить ту форму, которую принял их разум. И в конечном счете любой вид желает уподобиться богу. Мы не хотим наносить друг другу вреда, однако каждому понятно, что его вид не будет божественным до тех пор, пока другая раса заявляет о себе то же самое.
– Должен сказать, что весь этот разговор о расовой конкуренции и выживании сильнейших производит на меня довольно тягостное впечатление. Возможно, вы правы, и жизнь действительно является борьбой за существование, но мне как-то тоскливо слышать об этом.
– Как странно, что вы говорите такие слова, - произнес самиец.
– Я всегда считал, что вы, землемы, придерживаетесь концепции видового выживания любой ценой.
– Кто вам сказал такую глупость?
– Это общее мнение.
– Оно неверное.
– Вы просто не хотите признавать правду. А она заключается в том, что между нашими видами начинается конкурентная борьба. Причем у моей расы не очень хорошие шансы на победу.
Аарон почувствовал раздражение. Его ожидала впереди огромная и ответственная работа. Так почему же он должен был выслушивать еще и это лицемерное хныканье, похожее на ту дрянь, которой его пытались накормить Мэт и члены Совета?
Аарон с тоской
– Пока я тоже не вижу, каким образом вы могли бы покорить остальные разумные расы, - сказал Аарон.
– Но, учитывая ваш удивительный прогресс при полном отсутствии мануальной оснащенности, у вас, очевидно, еще появится такая возможность.
Самиец погрузился в мрачное молчание.
– Обычно люди считают бестактным намекать нам на отсутствие членов, пальцев, ступней или щупалец, - сказал он через пару минут.
– Это невежливо. Вы же не упрекаете горбатого за горб, насколько я знаю из вашей собственной литературы.
– Но позвольте отметить, что, помимо отсутствия мануальной подвижности, вы не имеете даже голосового аппарата, - продолжал Аарон.
– Неужели на заре развития ваши предки рождались со встроенным голосовым синтезатором? Какова же тогда ваша концепция разума?
– Наверное, именно это вы, землемы, и называете юмором? Или я перепутал юмор с искренностью?
– Они часто возникают вместе, - ответил Аарон.
– Но в данном случае вы совершенно правы. У каждого из нас есть свои проблемы: у землемов, самийцев, нексиан, цефалонов, кротонитов и локриан. Я думаю, что даже у могущественной Седьмой расы не все шло гладко. Иначе бы они не исчезли, верно?
– Возможно, вы не поверите, но все это время я изо всех сил старался блеснуть перед вами тем, что мы, самийцы, считаем верхом юмора, - сказал Октано.
– И я вынужден признать, что в этом направлении вы нас обходите на целый корпус. Вот почему мы, собственно, и пытаемся модифицировать себя. А вы, наверное, знаете, как мы хороши в самоконструировании. Да, нам требуется время на освоение новых идей, но зато потом мы воплощаем их в жизнь с величайшим упорством. Увидев, насколько быстры другие виды, мы переделали свои синаптические отклики. После знакомства с землемами мы ввели в наш соматотип расширенную градацию агрессии. И самийцы пойдут на все, чтобы стать достойными конкурентами в межвидовой эволюционной гонке.
На какой-то миг Аарону даже не поверилось, что эти высокопарные слова исходили из темно-коричневого продолговатого параллелепипеда, который больше напоминал кусок зачерствевшего бекона, чем живое разумное существо.
***
Вот что он писал в своем письме к Саре:
Теперь ты можешь представить, до какого состояния мы довели друг друга к моменту высадки на Майрикс. Пытаясь стать хорошими напарниками, я и Октано перешли на мужской откровенный разговор. И кто тогда мог подумать, к какому аду это приведет. Капитан Френклин и другие офицеры "Артемиды" старательно уклонялись от наших споров. Я полагаю, они уже не раз перевозили дипломатические миссии, состоявшие из представителей разных рас. Во всяком случае, они относились ко мне и самийцу с полным беспристрастием. Без свежего притока сил и мнений мы с Октано начали уставать друг от друга. Меня уже мутило от разговоров с существом, которое походило на кусок бекона. И думаю, что самиец относился к моей наружности не менее предвзято.