Шрифт:
Глава первая
«Маленькая беседка»
1
Сен-Пьер, столица Мартиники, был обыкновенным городком с населением не больше двух тысяч жителей. Впрочем, в уюте и добротности ему нельзя было отказать: он был почти полностью построен из камня, его узкие улицы были аккуратно вымощены булыжниками, а дома с красными черепичными крышами и цинковыми навесами выглядели нарядно, даже кокетливо. Женщины носили здесь яркие платья и причудливые головные уборы, порт был полон загорелых матросов, негры в закатанных до колен полотняных штанах грузили в шлюпки
Пока Маргарита уводила меня из порта, где можно было оглохнуть от непрерывного гомона, в котором сплетались французская, испанская и английская речь, я изумленно оглядывалась по сторонам. Несмотря ни на что, настроение у меня было хорошее. Я радовалась тому, что наконец после шести недель морского путешествия чувствую под ногами твердую почву, что закончились мои тревоги, а главное – что нет вокруг меня расстилающегося на многие мили океана.
К сожалению, нас никто не встречал. Офицер, которому было поручено сопровождать и охранять меня, отправился на поиски проводника, а я тем временем отдыхала на террасе губернаторского дома. Здесь было тихо и спокойно, а высокие эвкалипты давали густую тень. Губернатора дома не оказалось, но он оставил экономке распоряжение насчет меня. Я приехала на Мартинику под именем мадам де Бер, но можно было не сомневаться, что губернатор, как человек опытный, догадывается, кто я на самом деле.
Экономка угостила меня чашкой местного шоколада, невероятного пахучего и густого, как патока, но я успела сделать только два глотка, как вернулся офицер.
– Я нашел одного негра, мадам. Он берется сопровождать нас до фермы. Я полагаю, это будет лучше, чем ночевать здесь, у губернатора.
– Вы нашли карету?
– Карету? Боже мой, какая может быть карета… Я нашел повозку, мадам. Кареты остались в Париже.
– Довольно! – сказала я в ярости. – С меня достаточно ваших насмешек. На ферму я поеду сама. Надеюсь, вам не приказано стеречь меня до самой усадьбы?
Офицер пожал плечами. Ему самому наверняка хотелось остаться в Сен-Пьере, повеселиться в кабаке за пинтой вина, пообнимать девушек. Я была рада, что избавилась от него. Он верно служил моему отцу и надоел мне до смерти.
Час спустя деревянная повозка раскачивалась во все стороны, трясясь по ухабистой дороге. Путь наш сначала пролегал по берегу, вдоль которого вытянулись длинные песчаные пляжи, потом тропа повернула в лес, чему я была очень рада: наконец-то исчезла из виду эта изумрудная океанская вода, на которую я уже без тошноты и смотреть не могла. Но дорога, к сожалению, стала еще хуже, и я даже стала переживать по поводу того, что будет с моим ребенком.
– Осторожнее! Нам некуда спешить!
Маргарита обмахивала меня веером. Хотя над повозкой был натянут полотняный тент, от жары у меня взмокла и отяжелела не только одежда, но и волосы.
– Неужели здесь, на Мартинике, всегда так жарко? – спросила я у нашего проводника.
– Да, молодая госпожа! Но не волнуйтесь! Сейчас дожди идут каждый день.
Он улыбнулся. Неожиданно белоснежные зубы сверкнули на его черном лице. Маргарита вздрогнула и, перекрестившись, сжала мою руку. Она много слышала о негритянском колдовстве и до сих пор панически боялась чернокожих, хоть прежде ей и доводилось видеть негритят, отданных в услужение версальским дамам.
– Мы в самый ад угодили, мадемуазель. Это плохое место! Такого решения я от вашего отца никак не ожидала.
Я оглядывалась по сторонам. Только сейчас мне стало понятно, что то, что я приняла поначалу за спутанный лианами лес, – на самом деле, должно быть, плантация: мы ехали между двумя рядами деревьев с широкими блестящими листьями, между которыми свисали длинные, похожие на тонкие трубки, темные бархатные плоды, от которых исходил довольно приятный аромат.
–– Это ваниль, – на ломаном французском пояснил мне проводник. – Но она еще не созрела. Ее будут собирать в сентябре.
Ванильные плантации закончились, и мы, миновав небольшую рощу, в которой бамбук перемежался с папоротниками, бальзамином и еще какими-то зарослями, показавшимся мне кустами дикой акации, выехали на бескрайние поля сахарного тростника. Он был такой высокий, что мы ехали, словно между двумя стенами леса. Наконец, вдалеке замаячили какие-то желтые лачуги, крытые пальмовыми листьями, над которыми вился голубоватый дымок. По дороге нам стали попадаться негритянки: в пестрых платьях, в причудливых тюрбанах, они шли танцующей походкой, покачивая бедрами, и бросали на нас цепкие взгляды. Появление этих женщин означало близость какого-то селения.
– Остановитесь-ка! – раздался сзади крик и топот нескольких лошадей. Четверо всадников обогнали нас и преградили нам путь. – Назад! Назад!
– Что это значит? – спросила я, обращаясь к негру-проводнику.
Он пожал плечами. Вид у него был озадаченный.
– Что вам угодно? – спросила я, поднимая голову. Соломенная шляпа слетела у меня с головы, белокурые влажные волосы рассыпались по плечам.
– Это земля Пьомбино, – сказал один из всадников и указал в сторону, где виднелась крыша какого-то дома. – А это – ферма Пьомбино. Сворачивайте с этой земли!
Что-то знакомое странно укололо меня. Пьомбино? Наша деревня в Тоскане располагалась недалеко от Пьомбино… Кому пришло в голову назвать именем этого тосканского города плантации и ферму?
– Почему сворачивать? – спросила я, закрываясь рукой от солнца.
– Это земля Антуана Пьомбино.
– А далеко ли до усадьбы Шароле?
– Нет, – всадник махнул кнутом, указывая направление. – Не более мили. Это возле Гран-Ривьер.
– Но ведь это по соседству! – возмутилась я. – Зачем же нам сворачивать, если через вашу землю наш путь будет вдвое короче?
– Я не хочу с вами спорить, мадам. – Всадник спешился и подошел ко мне. – Но вы не имеете никакого права ездить по чужой земле, если ее хозяин не хочет этого.
– Это вы – Антуан Пьомбино?
– Нет. Среди нас его нет. Мы – его помощники.
– Давайте я заплачу вам пошлину за то, что проеду, – раздраженно ответила я. – Неужели ваш хозяин так скуп? В таком случае ему нужно воздвигнуть вокруг своей земли крепостную стену.
– Мы не возьмем ваших денег. Сворачивайте!
Я в бешенстве приказала проводнику развернуть лошадь.