Мчс для разбитых сердец
Шрифт:
— Но врач он же… — я окончательно растерялась.
— Спасает? Нет, Тасенька, мы никого не спасаем, мы помогаем. Если вспомните даже на машинах пишут хоть и скорая, но помощь, а не спасение.
— Ян…
— Викторович, да я помню, как меня зовут.
— Вы издеваетесь?
— Разве самую малость, — широко улыбнулся, мечтательно прикрыл глаза. — Так редко встречаю наивных девочек. Видимо старею.
— Зачем вы так?
— Как? — ему в театре работать, настолько искренне удивился. — Я только правду говорю, прям как
— У моего жениха…
— Перелом я знаю и то, что он вас выгнал то же знаю.
— Тогда к чему весь этот цирк?
— Осторожнее со словами, ребенок, — маска весельчака и паяца слетела, оставив холодного и расчетливого. — Цирк сейчас устраиваешь ты. И вот вопрос: «Зачем?».
— Я хочу помочь любимому, — захотелось исчезнуть от этого сканирующего взгляда.
— То есть ты считаешь, что люди, работающие в больницах или в таких вот центрах, — он обвел кабинет рукой. — Идиоты ни на что не способные?
— Нет, — я уже начала сомневаться и в себе, и в главвраче.
— Согласен, есть среди нас и такие, но это везде есть. Так что же ты хочешь?
— Я хочу научится делать массаж нужный моему жениху, — мне с трудом удавалось сохранить хотя бы видимость спокойствия. Хотелось стукнуть его, чтобы он стал фиолетовым в крапинку и перестал надо мной издеваться.
— Бывшему.
— Нет! — аж со стула подскочила. Я отказываюсь в это верить. Тим не может так легко меня бросить. Мы должны быть вместе, потому что это правильно. — В нем сейчас говорят эмоции.
— И в тебе тоже, — этот невозможный тип довольно улыбнулся, развалившись в кресле.
— Да вы просто бесите! — слова вылетели быстрее, чем я прикусила язык.
— А ты, наверное, думаешь, что жених от радости такой будет сладким как шоколадка?
— Что? — по-моему, когда я от сюда выйду, а я надеюсь, что я выйду, мне самой понадобится врач и не один. Он же псих. Никогда бы не подумала, что бумажная работа такая нервная.
— Да то! Если ты хочешь кому-то помочь забудь об эмоциях! В тебе должно остаться только то, что ты должна сделать. И сделать должна хорошо. Иначе и смысла нет браться.
— Ян… — признаю, идея прийти сюда была плохой. Очень плохой. Где выход из этого дурдома?
— Викторович. Если ты думаешь, что я буду тратить время на твои эмоции, то можем прощаться прямо сейчас.
— То есть вы мне поможете? — либо я уже сошла с ума, либо этот человек любит издеваться над окружающими.
— Я уже тебе помогаю, только ты этого до сих пор не видишь.
— Я… — не нашла слов чтобы передать всю гамму своих чувств и понимания. Но я на самом деле не вижу его помощи. Он поиздевался надо мной. А помощь в чем была?
— Мне Олег рассказал о ситуации, — вновь вернулся спокойный мужчина, слегка уставший, но все равно мягко и доброжелательно улыбающийся. — Кстати, давай бумажку, что он тебе дал. Прочитал и несколько минут молча смотрел в окно, постукивая пальцами по столу. — И все же почему ты решила, что справишься, а профессионалы, специально обученные нет?
— Потому что любящая женщина половину боли забирает? — я не знаю почему. Чувствую, что могу. И все.
— И ты решила эту боль забрать? — снисходительный тон напряг.
— Что я опять делаю неправильно?
— Всё, — довольно улыбнулся, видимо я правильно поняла его манеру общения. Потому что продолжил серьезно и спокойно. — Понимаешь, люди, они не идиоты и твоя жалость унизительна. Не смей ее показывать и даже чувствовать. Тем более, если речь идет о твоем якобы женихе. Ты правда думаешь, что мужчине радостно видеть жалость?
— Я не жалею! Я сочувствую! — я же не жалею?
— Хрен редьки не слаще. Мужчине это не надо. Ему твоя вера нужна. Вот, что дает мужчине силу. А ты его как котенка уличного хочешь обогреть. И где же тогда эта твоя любовь? Он не ребенок! А значит сам может решить свою проблему.
— Он отказывается ее решать!
— Значит это его решение, и ты должна его уважать. А не строить из себя Мать Терезу. Кстати о ней, она не лезла со своей помощью к тем, кто был не готов. Она помогала тем, кто нуждался в помощи, кто принимал ее. И если твой мужчина не хочет помощи, то и не лезь к нему с ней. Помоги себе пойди прическу сделай, мороженое поешь в кафе, погуляй в парке в конце концов.
— Да, и позволить ему остаться инвалидом?! — как он может так говорить, он же совсем ничего не знает. Как, как можно идти есть мороженое, когда любимый прикован к кровати?
— Он не инвалид! Вот твоя проблема Таисися, ты уже считаешь его убогим и обездоленным. И он тебе этого не простит.
— Но… нет… это не так. Я не могла…
— Да, это пролезает в нас незаметно, но люди не идиоты, они все видят и все чувствуют. Иди и искореняй эти мысли из своей чудесной головки. Как справишься возвращайся.
— Но почему?
— Потому что у тебя не правильная мотивация, она не принесет успеха. А на изначально провальное дело я не хочу тратить свое время.
— Ян Викторович, к вам Игорь Сергеевич, — секретарь вошла без стука испугав меня.
— Минутку. И наше время вышло. Всего доброго, — он поднялся, провожая меня до двери.
— До свидания.
Глава 12
Тимофей
Наконец-то моя двух недельная пытка закончится. Это не выносимо каждый день знать, что она сидит под дверью и не иметь возможности ее увидеть и обнять.
Моя упрямая девочка, приходила и ждала. Я знаю это, потому что сам жду ее. Это бред нельзя так отчаянно нуждаться в ком-то. До боли сжимая кулаки и кусая одеяло, только чтобы не позвать ее. Такую родную, любимую, до боли необходимую.