Меч ангелов
Шрифт:
Вошедший был пожилым тучным мужчиной, одетым в чёрный вышитый золотом кафтан, а на толстых пальцах я увидел весьма заманчиво сверкающие перстни. Лицо окаймляла подстриженная в квадрат борода, и минуту спустя я понял, что именно эта борода меня и обманула. Потому что когда я видел его почти месяцем ранее, его щеки были гладко выбриты. Стоял передо мной не кто иной, как отец прекрасной Илоны - Ульрих Лёбе. Чего мог искать богатый купец в квартире скромного инквизитора? Ха, да того, чего ему подобные всегда искали! Решения проблем, в которые чаще всего ввергала их собственная глупость. Я задавался вопросом,
– Добро пожаловать, мастер Лёбе - сказал я вежливо, но не вставая с кровати.
– Сядьте на скамейку.
Он фыркнул, видимо, не будучи привычным к таким приветствиям, и подозрительно присмотрелся к скамейке, одну ногу которой заменяла стопка книг, напечатанных мастером Мактобертом. В конце концов, осторожно сел.
– Что вас привело?
– заговорил я в тоне приятельского разговора.
– Чем я могу вам услужить?
Он оперся кулаками на колени и наклонился в мою сторону. Я увидел, что у него потное, покрасневшее лицо, и, похоже, в том была вина не только господствующей в Хезе жары, но также и горячки.
– Вы знакомы с моей дочерью, не так ли?
– Потрясающая молодая дама - отметил я.
– И позвольте мне также сказать, одарена необыкновенным талантом.
– Дьявольский талант!
– почти заревел он и грохнул кулаками об колени. Оскалил зубы, словно хотел меня укусить. Я вытер щеку, потому что капельки его слюны долетели до моего лица.
– Несчастье одно!
– Что же случилось?
– я поудобнее устроился на подушке, ибо рассказ обещал быть интересным, поскольку касался прекрасной Илоны.
– Они её похитили, - выпалил он, красный, словно через минуту его хватит удар.
– Это дурак Швиммер и его компания. Можете себе представить? Они её похитили!
– О, - сказал я, даже не очень удивившись, потому что Швиммер выглядел обезумевшим от любви, а такие люди часто решаются на весьма неосторожные шаги.
– Я надеюсь, что вы уведомили людей бургомистра?
– Мастер Маддердин, вы думаете, что я идиот? – Прошипел он.
– Конечно, я уведомил бургомистра, и цеховую милицию, и... – он сделал паузу, как будто не зная, какие использовать слова - ... других людей. Тех, кто знает, что делается в городе...
Я полагал, что в последней части фразы имелись в виду тонги - чрезвычайно опасное, но хорошо организованное преступное сообщество. Он должен был быть действительно в отчаянии, ибо приобретение долгов перед тонгами не относилось к числу безопасных занятий, каким бы богатым или важным этот человек ни был.
– И что?
– Что, что ... – Повторил он за мной сердитым голосом. – И ничего! Как в воду канула.
– Чего вы ожидаете от меня? – Спросил я. – Прежде всего, вы должны знать, что этот случай не попадает в ведение Инквизиториума.
– Мастер Маддердин.
– Он сунул руку за пояс, вытащил набитый мешочек и со стуком бросил его на стол.
Я размышлял, распирало ли этот мешочек от достойных сожаления медяков, милого глазу серебра, или от прекрасного, тяжёлого золота. Я знал, что скоро сам в этом удостоверюсь.
– Давайте говорить откровенно – продолжал он.
– Я знаю, что вы друг друзей, и иногда помогаете людям решить их проблемы. Я отплачу сторицей, если вы вернёте мою дочь. – И верите ли, любезные мои, что
–Нетронутую?
– Пробормотал я.
– Это не от меня зависит.
– Он посмотрел на меня, как будто хотел ударить, и я пришёл к выводу, что пункт о добродетели дочери для него основной.
– Но давайте будем честными, как вы и сказали. Если вы уже привлекли для поиска людей в городе, я не многим им помогу.
– Люди в городе? – Переспросил он почти испуганно.
– Вы говорите о тонгах? – Он понизил голос, как будто боялся, что нас кто-то подслушает.
– Нет, нет, это не то, что я имел в виду. Это палка о двух концах, мастер Маддердин. Кому знать об этом лучше, чем торговцам...
Что ж, мысленно похвалил я его, он, по крайней мере, сохранил немного здравого смысла.
– Я рассудил, что как человек, который знает эту, – он скрежетнул зубами, - актёрскую голь, вы натолкнётесь на какие-то следы.
– А Риттер к этому причастен?
– Спросил я. Мне нравился Хайнц Риттер, и я не был бы доволен, приводя его на эшафот. В конечном итоге, если бы девушке не случилось терпеть несправедливости, наверное, она не пыталась бы вырваться из неволи.
– Я думаю, что нет.
– Он покачал головой, но с таким выражением лица, как будто ему трудно смириться с мыслью, что один из актёров может не принимать участия в трагедии, которая с ним произошла.
– Это дурак Швиммер.
– Один?
– Какие-то с ним были. – Он пожал плечами так сильно, что подскочили жирные щёки. – Видите ли, мастер Маддердин, я должен был уехать по делам, и я приказал двум доверенным слугам присматривать за Илоной день и ночь. Аааа, - взмахнул он ладонью, и солнце, которое пробивалось через ставни, засияло в разноцветных камнях его перстней.
– Швиммер и его негодяи избили всех, а моё солнышко, мое будущее, захватили. Бог только один знает, какие страшные вещи они с ней сделали!
Договаривая эти слова, он действительно уже рыдал, и крупные как горох слёзы стекали по его красным щекам. Он скривил лицо, и напоминал теперь большого обиженного ребёнка, одарённого злой судьбой буйной бородищей. Между тем, что ж, Илоне и так повезло, что захватил её влюблённый юноша, а не какой-то старик, богатый дворянин, который вероятнее всего развлёкся бы с ней, пока бы ему не наскучила, а потом утопил в ближайшем колодце. Задуматься, однако, я должен был над тем, что, так или иначе, было совершено похищение. Очевидно, помня придурковатое лицо Швиммера, трудно было поверить, чтобы Илоне мечталось будущее с кем-то подобным. Однако я удостоверился уже не раз и не два, что сердца женщин бьются в неизвестном нам, мужчинам, ритме и трудно предусмотреть, кто может снискать любовь прекрасной девушки.
– Они кого-то убили? – Спросил я.
– Нет, только побили. Но крепко. – Проворчал он.
– Я вымолил аудиенцию у бургомистра, но он лишь посмеялся.
Очевидная вещь. Если бы бургомистр должен был заниматься каждым похищением в Хезе, то немного имел бы времени для другой работы. У него и так было достаточно проблем с тонгами, а также со студенческими братствами, которые ночами устраивали такие бесчинства, что часть улиц нашего почтенного города напоминала места, охваченные гражданской войной.