Меч Аркаима
Шрифт:
– Ты прав, конечно, но, может быть, имеются в виду камни драгоценные: всякие там изумруды-рубины.
– Нет! В Индию савиры не ходили!- возразил Мурад,- И драгоценные камни горстями не хранили в ту эпоху. Их вставляли в предметы обихода. Особенно любили украшать ими оружие и доспехи. Драгоценные камни тогда не очень-то ценились.
– Мы что-то разболтались не по делу. С чего это мы взяли, что Муса с нами поделиться, даже если он действительно идёт за сокровищами. Может он о сокровищах ни сном, ни духом, как, кстати, и о нас.
– Да, действительно - сказал Пётр.- Дождик кончился — пора собираться. Хотя, с другой стороны, если его попросить по настойчивей, то может и поделится.
– По настойчивей — это как? Топором перед мордой помахать?
– Это грубо, не по-европейски! Почему сразу топором, можно и нож к горлу приставить. Хотя можно и топором. Это не существенно. Главное, попросить вежливо!
– И после этого вы нас, чеченцев, бандитами называете?
– Не парься, Мурад, мы прикалываемся.
– И я шучу.
– Давайте собираться, пошутили и будет.
Сплав в этот день прошёл обыденно: пара перекатов, маленький порожик, обнос завала, около которого устроили перекус — сварили суп (всё равно ведь на берег вышли). Ближе к вечеру добрались до Вылсы, прошли болотистые берега и с правого берега на поляне встали на ночлег. Река их, усталых, убаюкивала своим течением, спали хорошо.
На следующий день быстрая вода легко несла катамаран: сказывался дождь в верховьях. Шли быстро, выбирая наиболее глубокие протоки между лесистыми островами. Прошли километров семь (если верить карте), на одном из островов решили сделать полноценный обед с первым, вторым и третьем, отдохнуть пару часов, хотя и не устали. После обеда грести было лениво и наши туристы и не гребли, так поправляли катамаран на главной струе, шли по течению. Гладкая, но быстрая вода, зелёный лес, голубое небо, желтое солнце. Тишина. Красота! Течение всё убыстрялось, впереди послышался шум падающей воды.
– Слушай, Афонь, по-моему, мы приближаемся к твоему незначительному препятствию?
– забеспокоился Петька.
– Да, похоже.
– А каски то не одели.
– Поздновато вспомнил - сказал Афоня и перевернул бейсболку козырьком назад.
– А кто у нас командор этого пробега?- сказал Пётр и проделал со своей бейсболкой туже операцию.
Глядя на них, Мурад сделал то же самое. Из-за острова вышли на чистую воду. Беспокоясь, Петька встал на гондолу:
– А реки-то впереди нету!
– Как нету?- заволновался Мурад.
– Есть, но внизу - успокоил их Афанасий.
– Что за препятствие?
– Пенная бочка!
– Лучше уж водопад!
– Пенная бочка без водопада не образовывается. Водопад есть, но маленький!
– Успокоил! Слушай, Мурад, его имя означает «бессмертный», а моё – то - «камень»!
– Кто же с таким именем на воду встаёт?
– удивился Афоня.
– А моё — желание, цель - поведал Мурад.
– Значить у вас у обоих шанс есть!- резюмировал Пётр.
– Хватит хохмить!- поморщился Афанасий и серьёзно: - Выравниваем катамаран на основную струю. Когда будем скатываться, Мурад, руки вверх с веслом подними, что б ни упустить весло. И ты, Петька, то же, что б ни как в прошлый раз! И в бочке гребите как сумасшедшие!
– О’ кей, кэп!- у Петра было явно весёлое настроение.
Течение ускорялось, шум воды усиливался. Стало видно само препятствие: водопадный косой слив - метра полтора — два, со стоячим косым валом и большим обтекаемым водой камнем справа. Между камнем и сливом пенилась бочка, то есть яма образованная при падении воды.
– Табаньте!
– спокойным голосом сказал Афоня.
– Нам скорость не нужна!
Сам он отклонился корпусом далеко вперёд над водой, перпендикулярно гондоле и мощным гребком весла табанил, направил катамаран налево в струю и так же гребком, развернул, поправил направо в поток и поднял руки вверх с веслом. Катамаран рухнул по сливу вниз.
– Петька, греби!- орал Афоня, а сам табанил, упираясь веслом в упругую воду.
А Петька грёб, проваливаясь веслом в водно-воздушную яму, пока не догадался оттолкнуться веслом от камня, чуть не погнув при этом лопасти.
Катамаран обогнул камень, и врезался левой гондолой в мощную струю воды, а правой находился ещё в пенной бочке. Катамаран стало опрокидывать. Ребята инстинктивно отклонились налево.
– Табань, Мурад!- истерично кричал Афоня, отчаянно пытаясь то же табанить.
Огромным усилием Мураду удалось сдвинуть катамаран влево. Корму стало наваливать на камень, но Пётр опять оттолкнулся веслом. Их швырнуло под косой вал, обдало водой и выкинуло направо. Афанасий, табаня, развернул катамаран налево, и их понесло по чистой воде с бешеной скоростью на утёс на левом берегу.
– Табаньте!- истошно вопил Афоня, сам откинувшись корпусом над водой, табанил, разворачивая катамаран вправо.
Пётр, так же откинувшись — грёб. Утёс стремительно приближался. Ребята отчаянно боролись с потоком. Но река сама развернула катамаран направо, пронесла его в двадцать сантиметров от скалы (река в этом месте была глубокой, без камней) и увлекла дальше, к правому берегу, к другой скале. На неё друзья отреагировать не успели. Катамаран выбросило носом на скалу. Мурад в горячке выпрыгнул с сиденья и полез с веслом наверх по камням.
– Эй, джигит, - услышал он насмешливый Афонькин голос,- по горам соскучился? Куда это тебя с веслом понесло?
Мурад оглянулся: Афоня сидел на своём месте, возвышаясь над водой, а Пётр, наоборот сидел по пояс в воде. Катамаран носом вынесло на скалу, а правой гондолой ещё и на камень.
– Я думал, мы утонули!- извиняющимся голосом сказал Мурад.
– И утонем, - проворчал Петька, - если ты нас не столкнёшь.
Мурад слез, упёрся руками в правую гондолу, а ногами в скалу, спихнул катамаран в воду. Тот медленно начал разворачиваться по течению. Афанасий оглянулся на чеченца: