Меч Аркаима
Шрифт:
Величественный первобытный пейзаж!
Туристы достали фотоаппараты. Сфотографировали пейзаж вокруг себя, машину с водителем на этом фоне, себя на фоне машины и водителя, и себя без машины и без водителя. После фотосессии, изрядно поразмяв ноги, сели в джип и двинулись дальше. Ехать оставалось не так далеко.
Проехав вниз три километра, водитель остановил машину:
– Вам же в сам посёлок не нужно. А река — вон она!
Слева от дороги за деревьями блестела река. Впереди и правее на большой поляне стояла тёмно-красная «семёрка» и бежевая
Тепло попрощались с водителем, предварительно, конечно, расплатившись.
– А что у вас напряг с водкой? — поинтересовался Петька.
– В каком смысле?
– удивился водила.
– Ну, за проезд водкой взяли.
– Если дают — почему не взять?
– Понятно, - сказал Пётр и выразительно посмотрел на Афоньку.
Развернувшись, внедорожник уехал, а наши туристы обвешались снаряжением и побрели на другой конец поляны к реке.
– Афонь, а кто в Москве говорил про медвежий угол? Где медведи, где угол? Народу как на Красной площади. Расположились как в парке - ворчал Петя.
– Да не ворчи ты! Ну, приехали люди из Азии в Европу отдохнуть, что тут такого. У нас, наоборот - из Европы едут в Азию или Африку.
– Откуда знаешь, что они из Азии?
– На номера посмотри! Какой регион?
– А-а — протянул Петька,- понятно.
Туристы дошли до места, устало скинули рюкзаки, посмотрели на воду. Река была в мелких стоячих волнах — вода, ударяясь о камни, образует такие волны.
– Значить препятствий на этой реке почти нет?
– обратился Пётр к Афанасию.
– Нет, - утвердительно ответил Афоня.
– А это что?
– А это — шивера. Она до конца маршрута. Здесь глубина должна быть тридцать-пятьдесят сантиметров, для катамарана это ерунда,- отмахнулся Афонька.
Пётр пожал плечами, и они начали устраивать лагерь: разбили палатку, устроили место для костра, сходили за водой и дровами. Разожгли костёр.
– Когда мы ели в последний раз?
– спросил Пётр.
– Недавно,- ответил Афанасий, - утром, в поезде.
– Тогда, наверное, супчику надо забацать? И макароны с тушёнкой. Ты как, Мурад?
– Конечно - кивнул головой тот.
Над костром повесили три котелка с водой. К половнику привязали очищенную от коры ветку, что бы было удобнее им управляться у костра. В первый закипевший котелок засыпали макароны. Остальные два котелка закипали как-то неохотно. Макароны были уже готовы, их слили, заправили тушёнкой, а остальные только закипели. Один сняли с костра и всыпали туда суп из пакетов, накрыли крышкой, оставили доходить. В другой котелок, тот, что для чая, не снимая его с костра, Афоня мастерски, тремя резкими взмахами руки, послал три горсти чайной заварки в бурлящую воду.
Пётр сказал, что это всё предрассудки: сначала есть первое, затем второе, можно и наоборот, сначала второе, потом первое. На том и порешили. Разложили макароны по мискам, достали деревянные ложки,
– Ой, ой! Помогите!
Из-под капота красной «четвёрки» валил дым, и женщины взмахивали руками, не зная, что делать.
Афона схватил котелок с супом, и они с Муратом полетели на крики. Пётр с миской макарон между колен невозмутимо остался сидеть на месте у костра. Он видел: как поднялась суета вокруг машины, как подняли капот и залили его пеной из огнетушителя, как подбежали ребята, как им пожали руки, похлопали по плечам и отправили обратно.
Когда Афанасий с Мурадом пришли назад, Пётр, поднося ложку ко рту, ехидно спросил:
– А куда это вы бегали с нашим супом?
– Машина загорелась. Хрен его знает, что там случилось.
– Видел. И что?
– Потушили.
– Супом?
– Огнетушителем.
– Какой облом! Конкретный! У них был огнетушитель! У этих дикарей!
– Хватит издеваться!- вмешался Мурад.
– Что не надо было бегать помогать?
– Нет, вообще-то вы герои!- сдался Пётр.
И наши герои продолжили прерванный ужин. Потом седели у костра, отмахивались от комаров, мирно беседовали и слушали пьяные крики и шутки («Всё пропью — гармонь оставлю!»). Слава Богу, гармони у них не было.
Афони вдруг вспомнилось:
– А помнишь, Петь, у тебя подруга была? Как её звали?
– Ну? – вопросительно посмотрел на него Пётр.
– У которой чёрт было неприличное слово. Его произносить было нельзя. А мат был для неё – ничего особенного.
– Ааа… Помню. Да. Своеобразная была девчушка. А звали её Нинка. – Пётр задумался и с сомнением в голосе сказал – Или Томка. Нет! Точно Нинка!- и опять засомневался.- Или Томка.
Он посмотрел на ребят, как бы ища в них сочувствия и помощи:
– Я всегда эти два имени путаю. Они так похожи. Вы не находите?
Афанасий и Мурад замотали головами в знак отрицания.
Пётр продолжал мучиться:
– Да нет! Нинка! Точно, Нинка! Хотя… Нет! Нинка! У неё ещё подруга была – Ольга, ну ты, Афонь, должен её помнить.
– Не Ольга,- сказал Афоня, - Ольга была у Тамарки. А у Нинки подруга Ирка.
– Не знаю, может и так. А что ты о них вообще вспомнил? Восемь лет прошло. До армии ещё! Девки, наверное, давно замуж вышли.
– Да так. Навеяло, слушая соседей.
Потихоньку шумные соседи стали затихать, и наши друзья тоже отправились спать под мерный плеск реки и шум леса.
На чистом тёмно-синем небе на них глядели звёзды, и сиял молодой месяц.
ГЛАВА 7
На следующее утро туристы проснулись рано часов в восемь от жуткого холода. Солнце ещё не вышло из-за Уральского хребта и обогревало только восточные склоны близь лежащих на западе гор. Дрожа от холода, развели костёр. Пока возились с костром, стоянку осветило солнце, которое встретили радостными воплями. Стало теплее.