Меч и роза
Шрифт:
– Джинни? Еще чего! – решительно возразил Арчибальд. – При виде этой девчонки я вспоминаю, что между ног у нее пчелиный улей. После встречи с ней у меня всякий раз адски зудит все, что спрятано под килтом!
Дональд запрокинул голову и расхохотался, зная, что Арчибальд и Джинни оставляют свое остроумие у двери спальни и вспоминают о нем, только насытив свои поистине чудовищные аппетиты. Джинни была опорой Арчибальду, без нее он не мыслил жизни. Так же твердо, как в привязанности Джинни к Арчибальду, Дональд был уверен
Мора... Как же он скучал по ней! Дональд был рад за Алаздэра и Кэтрин, но, несмотря на это, счастливая парочка вызывала у него безотчетное раздражение. Они не скрывали радости и тем самым только усиливали его одиночество. Желая поскорее увидеть и обнять Мору, он был готов стереть Форт-Огастес с лица земли, не потратив на это даже лишнего часа.
В нетерпении он поднял руку, подавая сигнал волынщикам.
– Мне пора, – произнес Алекс, проводя ладонью по нежной щеке Кэтрин. Его рука украдкой коснулась ее округлившегося живота. – Позаботься о нашем сыне.
Кэтрин кивнула, ее огромные глаза заблестели, приобрели небывало яркий фиалковый оттенок. Несмотря на улыбку, ресницы увлажнились, на них повисли серебристые капли. Кэтрин поспешно сморгнула их, забрызгав ладонь мужа.
– Всего неделя, – пообещал он. – Клянусь тебе. Даже если нам понадобится сражаться с целой армией Камберленда. Я вернусь к тебе через неделю.
– Ловлю вас на слове, сэр Храбрец, – прошептала она. – Вы даже не представляете себе, какой скандал мы с вашим сыном закатим, если вы задержитесь хотя бы на час!
Улыбаясь, он поцеловал Кэтрин еще раз и взял поводья у робкого паренька, который привел жеребца из конюшни. Увидев, как легко ее муж взлетел в седло, Кэтрин горделиво улыбнулась. Александер, с его разметавшимися волосами и бездонными глазами, и вправду был Черным Камероном. Он восседал на лоснящемся и приплясывающем иссиня-черном жеребце, грива и хвост которого развевались на ветру. Неудивительно, что эти двое внушали почти благоговейный трепет.
Демиен шагнул к сестре, обнял ее и по-братски прижал к себе.
– Ты нашла себе отличного мужа, Китти. – Он вздохнул, признавая превосходство Алекса. – Настоящего мужчину, воина, легенду нашего времени.
– А я была бы счастлива, если бы он просто был рядом со мной, – ответила Кэтрин, смахивая со щеки слезу.
Под громкие крики и вой волынок отряд двинулся по долине на запад, в сторону Инвернесса. Не доходя до города, ему предстояло свернуть на другую дорогу, проложенную тридцать лет назад для войн с горцами и призванную предотвратить дальнейшие восстания. Дорога вела к берегу Лох-Несса, в непроглядных глубинах которого, по слухам, обитали чудовища змеи толщиной с дом, питающиеся любопытными и безрассудными.
Историю о чудовищах Алекс рассказывал так же серьезно, как легенду о таинственном мече сэра Юэна Камерона, и днем Кэтрин не верила ни в ту ни в другую. Зачарованные мечи, друиды, мрачные божества, озерные чудовища – как мог столь суеверный народ обладать железной логикой и удивительным благородством?
– Проголодалась? – спросил Демиен, в последний раз помахав рукой уходящим горцам, скрывающимся за поворотом дороги.
– Знаешь, я до сих пор не могу смотреть на пищу по утрам, – призналась Кэтрин. – Но я не откажусь от чашки крепкого и горячего английского чая – такого, который шотландцы считают отравой вроде мышьяка.
Демиен рассмеялся:
– Твое желание – закон. Попробую раздобыть для тебя настоящего чая в Инвернессе.
– В Инвернессе? – Кэтрин потрясенно уставилась на него. – Ты едешь в Инвернесс?
– А что в этом странного? Я принадлежу Англии так же, как река Темза. А если меня остановят, у меня найдутся бумаги, удостоверяющие, что я сын и наследник самого сэра Альфреда Эшбрука, почетного члена парламента. Кто дерзнет усомниться в таких рекомендациях?
Эти доводы не убедили Кэтрин; но, прежде чем она успела что-либо возразить, Демиен продолжал:
– И кроме того, у меня есть младшая сестренка, которую обвиняют в убийстве и предательстве, и зять, который бросает вызов всем законам выживания – значит, и мне пора найти для себя нишу в этом мятеже, чтобы обвинений хватило и для меня. Нельзя допустить, чтобы у сплетников в Дерби иссякла пища для сплетен, верно?
– А по мне, так пусть замолчат хоть навсегда! – искренне выпалила Кэтрин. – Будь осторожен – не дай Бог, тебя заподозрят в шпионаже!
– Поверь мне, Китти, у меня нет ни малейшего желания выяснять, как устроена виселица, – заверил Демиен, – а тем более попадаться с поличным.
– Я считаю, что мы не можем позволить себе потерпеть очередное фиаско, как в Фолкерке или Престонпансе.
Так заявил полковник Блейкни, напыщенный зануда с лицом скучным, как дождливый день. Он только что прибыл из Перта, от герцога Камберлендского, и привез известие о решении зимовать в Эдинбурге. Рядом с ним в холодной и сырой каменной казарме Форт-Джорджа расположились Дункан Форбс, лорд Лаудаун и хмурый представитель шотландцев, находящихся под командованием Лаудауна – Норман Маклеод, вождь клана Маклеодов.
Как только вести о приближении армии мятежников достигли Инвернесса, лорд-председатель Форбс предусмотрительно перевез свою семью из Куллоден-Хауса в крепость Форт-Джордж. Был отдан приказ опустошить городские склады, перегрузив припасы в трюмы кораблей, а сами суда поставить на якорь под прикрытием военных кораблей, чтобы драгоценными грузами не поживились якобиты. Сам город остался беззащитным перед наступавшей армией, а защитники форта располагали лишь шестью ржавыми пушками, направленными в сторону Мори-Ферта.