Меч ислама

Сабатини Рафаэль

Маргарет, взволнованно следившая за их приближением с кормы, готова была спуститься по трапу, когда подошел дон Педро. Он слышал, как она радостно окликнула монаха, и, обернувшись, увидел ее радостную улыбку и приветственный взмах руки. Дон Педро нахмурился: в душу его закралось сомнение. Уж не предательство ли вершилось у него за спиной? Может быть, монах в сговоре с Маргарет намеревался разрушить его планы? Неужто самонадеянный доминиканец отважился вмешаться в дела графа Маркоса?

Сомнения дона Педро относительно причин вмешательства быстро рассеялись. Реакция монаха на приветствие Маргарет была красноречивее слов.

В ответ на ее приветственный

жест фрай Луис поднял руку и указал на Маргарет взошедшим на борт корабля вслед за ним. Непроницаемо-холодное выражение лица монаха и суровость ответного жеста придали ему угрожающий характер. Фрай Луис что-то быстро сказал своим спутникам по-испански. У дона Педро, услышавшего его слова, перехватило дыхание: это была команда, и люди в черном решительно двинулись вперед. Фрай Луис отступил в сторону, наблюдая за ходом событий. Оттесненные служителями инквизиции матросы перешли на другую сторону и, сгрудившись у фальшборта или поднявшись на ванты, во все глаза смотрели на происходящее.

Маргарет в нерешительности остановилась на полпути и нахмурилась, заподозрив в зловещих действиях то, что она не ожидала. Внезапно дон Педро встал между ней и приближавшимися людьми в черном. Они замерли на месте, усмотрев в этом вызов.

– Что здесь происходит? – спросил он. – Зачем вам понадобилась эта дама?

Служителей инквизиции сдерживало уважение к его высокому положению. Один или двое вопрошающе посмотрели на фрая Луиса. Его ответ был обращен к аристократу.

– Отойдите в сторону, господин граф! – Монах говорил повелительным тоном. – Не оказывайте сопротивления святой инквизиции, иначе и вы навлечете на себя ее немилость. В настоящее время обвинения не выдвигаются против вас. Вы – жертва колдовских чар женщины. Остерегитесь: как бы вам из жертвы не превратиться в обвиняемого.

Дон Педро побагровел от негодования.

– Милостивый Боже! – воскликнул он, осознав в полной мере, какая страшная беда грозит леди Маргарет.

Упоминание о колдовских чарах прояснило все, как вспышка света. Он припомнил беседы о колдовстве и демонологии, которые вел с ним монах. Теперь до него дошло, какой смысл имели столь пространные рассуждения. Дон Педро представил во всех деталях, что будет предпринято дальше. Сейчас трудно утверждать, что питало его гнев – намерение монаха отнять у него самое дорогое для него существо или внезапное осознание того кошмара, на который он обрек Маргарет своей опрометчивостью. Но его первая реакция и все последующее поведение свидетельствуют, что, движимый самыми благородными побуждениями, он проявил запоздалое самопожертвование ради женщины, которую, вероятно, искренне любил.

Истинная вина дона Педро перед Маргарет состояла в том, что его любовь была чересчур самонадеянной, слишком многое он принимал за само собою разумеющееся; это было естественным выражением надменности, присущей одному из самых знатных людей Испании, баловню фортуны.

Совершенно очевидно, что сейчас он был ослеплен яростью, толкавшей его на необдуманный поступок, ставивший под угрозу не только жизнь, но – по его представлениям – и спасение души. Я склонен думать, что дон Педро внезапно ощутил в тот момент величайшую тревогу за судьбу Маргарет.

Он шагнул вперед, высокомерно откинув обнаженную голову, с силой опустив левую руку на эфес шпаги. Дон Педро заранее приготовился сойти на берег и был одет и обут для предстоящего путешествия, что было весьма удачно или неудачно – как читателю угодно.

Его сверкающие глаза встретили спокойный, почти грустный

взгляд фрая Луиса.

– Убирайтесь с корабля и забирайте с собой весь ваш инквизиторский сброд, – процедил сквозь зубы дон Педро, – не то я выброшу вас в воду.

– Ваши слова сказаны во гневе, сэр, – с упреком произнес фрай Луис. – Я вас прощаю. Но снова предостерегаю: оказывая сопротивление, вы становитесь соучастником преступления этой еретички и ведьмы, которую мы имеем законное право арестовать. Я вас предупредил, дон Педро.

– Предупредил! Нахальный монах, это я вас предостерегаю: последствия могут быть таковы, что вас не спасет и пропотевшая сутана. – И, властно повысив голос, позвал: – Дон Диего!

Управляющий появился с другой стороны трапа. Он был бледен и дрожал. Дон Педро быстро отдавал распоряжения.

– В сетке возле грот-мачты лежат мушкеты. Надо немедленно раздать их матросам, пусть выбросят этот сброд за борт.

Дон Диего колебался. Велико было его благоговение перед графом, хозяином, но еще большее благоговение он испытывал перед церковью-воительницей, которая могла расправиться даже со знатью королевского рода. И матросы были охвачены страхом. Никто из них и пальцем не пошевельнет, чтобы выполнить подобную команду, если она исходит не от короля.

Опасаясь, что они все же поддадутся искушению, фрай Луис в резкой форме предостерег их и тут же приказал служителям арестовать женщину, какое бы сопротивление им ни оказывалось.

Люди в черном снова шагнули вперед. Дон Педро заслонил собой Маргарет и преградил им путь. Маргарет не протестовала: она не уловила смысла пререканий, но по выражению лица монаха и его поведению поняла, что, каковы бы ни были его намерения, он относится к ней враждебно. Хоть в замешательстве она не разобралась еще, кто ей друг, а кто враг, люди в черном с белыми вышитыми крестами на камзолах, безоговорочно выполнявшие распоряжения доминиканца, не внушали доверия.

Дон Педро выхватил шпагу и взялся левой рукой за кинжал, висевший у пояса.

– Святотатство! – осуждающе произнес монах, и Маргарет поняла это слово.

– Стоять! – с яростью выкрикнул дон Педро, хоть служители инквизиции и без того замерли на месте.

Впрочем, они тут же обнажили шпаги и снова двинулись вперед, призывая дона Педро подчиниться, иначе его ждет кара за кощунственное сопротивление святой инквизиции.

Дон Педро язвительно ответил им яростной бранью. Он снова призвал себе на помощь дона Диего и команду. Но они не двинулись с места, сбившись в кучу, как испуганные овцы. Дон Педро обзывал их собаками, трусами, поносил последними словами. Он стоял спиной к трапу, заслоняя собой бледную, испуганную Маргарет, один против всех. Он издевался над инквизиторами, предлагая им совершить путешествие на его шпаге в рай своих грез или в ад, о котором проповедовал фрай Луис. Дон Педро богохульствовал, и слушавшие его поняли, что участь его будет решена, как только сказанное им станет известно инквизиторам веры.

Когда наконец они напали на дона Педро, он проколол одному из них шею кинжалом и вонзил шпагу в живот другому. Но они все же одолели его, вытащили на палубу и стянули кожаными ремнями, превратив в живой беспомощный тюк.

Разделавшись с ним, они переключили свое внимание на женщину, еретичку и ведьму, за которой, собственно, и явились сюда.

Маргарет стояла, гордо вскинув голову. Они подошли и грубо схватили ее. Они поволокли бы ее силой, вздумай она оказать сопротивление. Желая избежать позора, она сама торопливо сбежала с трапа.