Меч князя Буй-тура
Шрифт:
Впрочем, население могло бы быть и больше, если бы не отрицательные демографические процессы, начавшиеся в стране и крае в связи с политическими, когда государство переходило с «путей» плановой экономики на «рельсы» рыночной, с социалистического пути развития на демократическо-социальное. И уже к 2002 году население Курска сократилось до 439 тысяч, продолжая с каждым новым годом уменьшаться и уменьшаться. Тут даже миграционные волны, по-прежнему ежегодно накатывавшие на город, не помогали. Курск, как и вся Русь, потихоньку вымирал.
В России как? Лес рубят — щепки летят!
В семнадцатом «рубили» —
В начале девяностых вдруг подумали: «Не так и не туда «рубим», не тем путем идем, господа-товарищи»! И начали по-новому рубить, да так удачно, что к середине этого десятилетия фабрики и заводы, колхозы и совхозы вдруг у неких шустрых ребят, на американский манер бизнесменами прозываемых, оказались.
Народу же — приватизационные чеки, ваучерами наименованные, как статуи фиговый листок. На лицевой, гербовой, стороне ваучера номинал обозначен — 10 тысяч, а что за ним или под ним — вопрос… Мол, и этого достаточно. А кому что-то непонятно или мало кажется, то Толик Чубайс разъяснит и добавит. Он в стране и по статуям, и по фиговым листкам главный. Растолкует, ежели что…
И Толик Чубайс растолковал! Да так удачно, что полстраны за чертой бедности оказалось, да и то только по официальным, идущим из Москвы, данным…
Новые хозяева, то бишь бизнесмены, как правило, некомпетентные в производстве, алчные и завистливые, беспринципные, не верящие ни в черта ни в Бога, но умеющие заводить нужные связи и знакомства в структурах власти за определенный бакшиш (позже это будет названо коррупцией), умеющие «рубить капусту» — делать деньги, станки — на металлом, скотину — под нож и на мясокомбинат, рабочих — за ворота, колхозников — из ферм и полей по домам, чтобы не платить. Хоть в стране и новые рыночные отношения в экономике и идеология поменялась на 180 градусов, но советский принцип «не платить много» остался на вооружении новых хозяев жизни. И не только остался, но и усилился. Если же кого где-либо оставили и даже… платили, то чисто символически.
А тут еще и гайдаровско-ельцинская «шоковая терапия» подоспела, от которой народ, очумев, словно мухи, травленные дихлофосом, стал вымирать повсеместно, обрушив отечественную демографию до «больше некуда». Или «по самое не балуй», как говорят киношные герои. Вот так-то.
Зато криминалу — рай! Махровым цветом расцвел. Точнее, раковой опухолью разлился, проникнув своими метастазами во все органы российской действительности. И Курск, возникновение которого большинством местных краеведов и ученых отнесено к 9-10 векам, к зарождению Киевской Руси, а некоторыми и раньше — к 5 веку, когда в Европе хозяйничали гунны и их союзники, тут не был исключением.
Заводы едва дышали на ладан. Зарплату «проклятым маргиналам» — это так презрительно стали бывших рабочих величать с «легкой руки» некоторых суперсовременных журналюг-жирнохлюстов, иногда, правда, называя еще производственным персоналом — по полгода не платили. А заодно с маргиналами не платили и
Тут даже те, кто при нормальной жизни никогда бы не ступил на «скользкий путь» преступности, и то от нищеты и безысходности, от желания что-то пожевать, как-то прокормить семью, махнув на совесть и честь рукой, подались в криминал.
Даже представители таких исстари гуманнейших профессий, как врачи и учителя, и те пустились во все тяжкие, обирая под разными благовидными предлогами пациентов и родителей учеников. Профессора ВУЗов и воспитатели детских садов начали устанавливать «таксы» за оценки, за места, беря дань для ремонтов и «общественно значимых» мероприятий, «взрыхляя и унаваживая» почву для коррупции, подтачивая устои нравственности и порядочности, совестливости и законотерпимости.
Другие же, видя разрекламированную телеэкранами жизнь «братков» и их «марух» — проституток, также бросились на поиски «легких денег, и «красивой жизни». Девицы пополняли ряды «ночных бабочек», за ночь «зарабатывая» столько, что их матерям и за месяц не удавалось. Правда, время от времени обезображенные трупы представительниц древнейшей профессии находили по обочинам объездной дороги. Но тут ничего не поделаешь — профессиональные издержки.
Безусые парни, у которых и молоко материнское еще не обсохло на губах, вступали в ряды «бригад», организованных разными «Панами», «Вовсями» и прочими «Жориками» и «Иванами», ранее и головы от зэковских нар не поднимавшими, но теперь ожившими и громогласно заявившими о себе как о новой силе в государстве жуликов и коммерсантов.
И все это дерьмо, круто заваренное на социально-политической основе «нового демократического» государства, надо было «разгребать» милиции. Но, возясь с дерьмом, «булькая» в одном и том же «котле», и не испачкаться — не то, что трудно, невозможно! И милиция, особенно ее верхние, привилегированные слои, стала мараться да пачкаться. За ними, подражая и беря пример «со старших», потянулись и нижние со средними. Ибо милиция — это всего лишь социальный срез общества в целом. А у больного общества (а то, что общество больно, сомневаться не приходится) больна и его правоохранительная структура, его социальный срез.
Что и говорить, обмельчал народишко не телом (тело, особенно у молодежи даже укрепилось, значительно укрепилось — акселераты) — душой обмельчал, моралью, нравственностью, этикой и эстетикой. Весьма мелковат стал…
Впрочем, еще, как и во все времена на Руси, были люди, ценившие честь, достоинство, совесть. Были такие и среди врачей, и среди преподавательского состава детских садов, школ, средних и высших учебных заведений, и среди журналистского сообщества, и среди тех, кто трудился в сфере производства и обслуживания. Были такие и в милиции. И было их немало «на земле», то есть в самых низших звеньях МВД. Еще не до конца прогнила эта государственная структура…