Меч Константина
Шрифт:
— Не «белочка», — профессионально определил Горец, и тут его осенило: — Видел кто — собирал он грибы?
— А ведь точно, — радостно подхватил Фашист, — мог грибов нажраться. Тут как раз самое место для поганок. Мухоморчики опять же… — Матвей поскреб в голове. — Только как же это он, бедный?
— Ребята, — повернулся снова Паша, — ну сделайте что-нибудь. Чего она… сидит и лыбится. Я на нее уже всю обойму извел.
— Что сделать, Паша? Это же твой глюк, а не наш.
— Ну, хоть стукните меня по башке, — попросил Паша. — Только посильнее, чтоб духу ее больше не было.
Все посмотрели на Горца. Руслан встал в позу и заявил, что это не медицинский метод и он умывает руки. За дело взялся Монах. Он отыскал в камышах бревно и огрел им Пашу, зайдя со спины. Паша свалился не сразу, а когда упал, раздался его могучий храп. Монах отряхнул руки и вместе с Лехой понес Малыша в дом.
Я решил самолично разобраться с Киром и его вчерашним мухомором. Отыскал его у забора возле одного из домиков. С красной от натуги физиономией он махал мечом Монаха — еле удерживал его в руках.
— Вор и отравитель, — сказал я, насупившись,
Кир сделал выпад в мою сторону и засмеялся.
— Ну и как он там?
— Не помрет, не дождешься, — ответил я.
— Ну доложи ему, когда очухается, — язвительно предложил Кир, разрубая мечом воздух.
— Ты сам ему скажешь. Ты с ним спорил, а не я. Третью попытку ты продул, так что готовься платить. А если не скажешь, ваш спор станет недействительным. Я всем объявлю об этом. Тогда ты вылетишь из отряда Командир сдаст тебя в приют.
Этого я наверняка не знал, просто блефовал. И добавил:
— А я буду считать тебя подлым трусом.
— Да скажу, скажу, — окрысился он и сделал мечом удар с поворотом.
Клинок кончиком почти что уперся в грудь Монаха. Когда он подошел, я не видел. Кир тоже от неожиданности отступил и чуть не уронил меч. Монах, ничего не говоря, протянул руку и отобрал у него оружие.
— Научишь меня? — развязно спросил Кир.
— От тебя табачным дымом воняет, — сказал Монах.
— Ну и что?
— Ты имеешь представление об эстетике?
— Это когда красиво? — подумав, ответил Кир.
— Приблизительно. А теперь представь бычок на губе и меч в руке. Представил? Что получилось?
— Лажа, — скривился Кир.
Монах снисходительно похлопал его по плечу.
— Полагаю, мы друг друга поняли. И ушел.
К вечеру Паша очнулся от своего богатырско-мухоморного обморока. Кир под моим контролем принес ему повинную голову и, препровожденный в лес, был порот. Но я думаю, Паша не слишком старался. Чистосердечное признание смягчает наказание. С экзекуции Кир вернулся в легкомысленном настроении и предложил мне тоже отведать вместе с ним тертого мухомора. Я наотрез отказался, а ему в одиночку было неинтересно.
После ужина опять всем составом сидели в кают-компании. Немножко пили, немножко играли на гитаре. Монах пригласил Леди Би и провальсировал с ней пару кругов. Вообще-то он не умел танцевать, по-медвежьи топтался и наступал ей на ноги. Василиса смеялась и была очень красива. Но Леха все равно смотрел на нее без того интереса, как ей бы, наверное, хотелось. Это я уже от себя додумывал, чего ей хотелось. Ну просто увалень какой-то, этот Леха. А еще Романтик называется. Вместо того чтоб потанцевать с девушкой, он снова затянул разговор о том, что такое эта подспудная реальность войны. Так и выразился — подспудная. Я был уверен, что он втихаря тоже пишет стихи.
Гитара перестала звенеть, смолкли шутки.
— Вопрос, конечно, интересный, — проговорил Варяг.
— Только как бы на него ответить? — вторил ему Папаша, дергая себя за нос.
— Это тема философская, — высказался старший Двоеслав.
— Ни в коем случае. Это вопрос тактики, — быстро возразил Фашист. — В военном каноне Сунь-цзы сказано: «Подчинить врага не сражаясь — вот подлинная вершина превосходства». Нас завоевали при помощи одной видимости тишины и спокойствия, фантома мира-безопасности. Капитуляцию до сих пор большинство воспринимает как начало дружбы с бывшим врагом. Там, на поверхности, на той стороне Януса, не стреляют и никакой войны, разве что для тех, кто понимает. Там только разруха и вымирание, да и те считаются уже нормальным явлением. Все правильно. По-настоящему война идет здесь, под спудом, как ты сказал. Под семью печатями.
— Как мертвенна, тиха улыбка, и как кровав горячечный оскал, — снова впал в изящную словесность Премудрый, — лишь тот познал двуликость Януса, кто не боялся сделать шаг…
— Опять мучила бессонница? — прозаически, с профессиональной озабоченностью спросил Руслан. — Ночью надо спать, а то снотворное пропишу.
Ярослав поленился ему ответить.
— Война будет долгой-долгой, — вдруг сообщил Йован-Иван.
— Все тайное когда-нибудь становится явным, — в тон остальным зафилософствовал Паша.
— Точно, — подтвердил Фашист, — Когда-нибудь сорвет напрочь этот спуд, как соломенную крышу. Вот тогда они за нас возьмутся всерьез.
— Не уверен, что они захотят дожидаться этого «когда-нибудь», — заговорил Святополк,
— Что ты имеешь в виду?
— Несколько странных фактов и одну сумасшедшую теорию — вот что я имею в виду.
Все нацелили глаза на командира в ожидании какой-нибудь неприятной сенсации. Но он молчал, бесстрастно попивая из пластикового стакана.
— Каких фактов? — горестно воскликнул Руслан, не выдержав. — Какую теорию?
— Потом расскажу, — беспощадно молвил Святополк и совсем люто прибавил: — Может быть.
По столовой пролетел выдох несогласия и разочарования.
— Командир, какие планы на завтра? — Монах решил добавить обществу бодрости.
— Возьми двух человек и сходите в город на разведку, — отрешенно сказал командир, как будто гулять отправлял,
Я принялся набиваться в попутчики и после долгих уговоров получил разрешение.
На улице стояла глубокая темень. Об одинокую лампочку на потолке кают-компании бились суицидные бабочки.