Меч на ладонях
Шрифт:
Вместо деревянной оси кузнец подобрал толстый железный прут, на который набил небольшие кольца, должные работать стопорами, затем надел с каждой стороны по деревянному колесу, окованному сталью, и по еще одному стопорному кольцу. Железо должно было быть более долговечным, чем дерево, хотя и утяжеляло вес пушечки.
После всего планировали еще раз стрельнуть по уже вкопанным на расстоянии ста метров вдоль дороги, которая вела к замку, останкам телеги, любезно предоставленной кузнецом. Телегу поставили на бок и подперли сзади кольями. Для определения поражающей способности спереди на нее надели ошметки старых кольчуг и пару щитов.
– Эй! Это что за гости к нам? – вывел осоловелых товарищей из сладостного состояния встревоженный голос Захара.
Нехотя поднялся ответственный Горовой, Костя тоже сделал вид, что собирается встать, но… передумал. Сомохов в это время как раз ушел в дальнюю часть двора, где находились хозяйственные пристройки и туалет.
И действительно, из леска, подступавшего к Ги с севера, лихо вынеслась кучка всадников. По-видимому, запоздалые гости очень спешили, так как скакали во весь опор. Расстояние между стенами городка и замка составляло порядка трехсот метров, а от леска до Ги – не более полукилометра, но и сейчас были видны блики доспехов, надетых на всадниках. На взгляд Горового, там было около сотни человек, из них половина в броне. Не доезжая до городских ворот, кавалькада перестроилась и понеслась вдоль стены в сторону замка. При приближении стали отчетливо видны копья и развевавшиеся на них флажки.
– Е… мать, так цеж они к нам! – выдохнул подъесаул.
Из леса тем временем вылетел еще один отряд, который на этот раз понесся уже прямиком к открытым городским воротам, у створок которых суетилась городская стража.
Первый отряд грамотно развернулся в линию. Стало отчетливо видно, что большинство всадников составляют бронированные копейщики с уже опущенным оружием.
– Назад! Назад, мать вашу! – заревел Горовой, впопыхах перейдя на неизвестный лучникам русский. – Закрывать ворота, засранцы! Быстро!
Стрелки, сидевшие во дворе на солнышке, хотя и не знали ни слова из услышанного ими иностранного языка, очень четко догадались, что от них требуется. Прыти им добавила и ругань обычно интеллигентного и тихого Улугбека, выскочившего из местного сортира со спущенными штанами и на ходу сообразившего, что снаружи происходит что-то неладное. Пока Горовой метался, то криком созывая позабивавшихся в щели лучников, то подгоняя тех, которые пробовали поднять мост, Костя бросился к Захару, по-прежнему копошившемуся около пищали.
– Валим, Захар! – рявкнул Малышев, подбегая.
Кузнец и плотник в это время деловито и невозмутимо тянули пушечку ко все еще опущенному мосту. Из-за ворот доносились ругань рыцаря Тимо, бабские визги и топот ног.
Всадники неслись молча. Уже можно было увидеть, что первый ряд опустил длинные копья для страшного удара.
– Кидай дуру! Бежим в замок! – вновь заревел Костя.
Пригодько деловито раздувал в маленькой глиняной плошке угольки.
– Щас… Только бахнем разок, – рыкнул в ответ красноармеец. – Не бросать же оружие без толку!
Костя смутился. О том, чтобы использовать пищаль для отражения агрессии, он даже не подумал.
– Швидчей! Мать вашу! Вы шо там, паснули [156] ? – орал белугой из проема ворот Горовой. – Тут якась паскуда лом усунула у цеп, дык вытаскивали. Давай сюды, зараз подымем!
Цепь, державшая мост, скрипнула и начала натягиваться.
Костя глянул на все так же молча раздувавшего угли Захара. За какую-то секунду на его лице отразились разные эмоции, после чего Малышев так же молча схватился за лямку, за которую кузнец подтягивал пищаль к воротам. Усилиями помощников пушечка уже прошла почти десяток метров. До ворот оставалось совсем ничего, но и налетавшая лава была уже не дальше двух сотен метров.
156
Паснули – заснули.
– Стой! – рявкнул Захар. Кузнец, плотник и Костя послушно бросили лямку. Пушечка остановилась. Захар ткнул углем, зажатым в коротких клещах, в зажигательный шнур, руками выворачивая ствол на прямую наводку. Убедившись, что пушка не разваливается, Костя сократил длину шнура до пяти сантиметров, что давало примерно десять секунд задержки. Помощники Захара, наплевав на пищаль, рванули к мосту, движение которого наверх снова остановилось. На стенах появились первые стрелки. Краем глаза Малышев заметил, что второй отряд нападавших так и не сумел взять с нахрапа городские ворота – стража закрыла их практически перед самым носом первых лошадей.
Грохнула пищаль. Как ни старался Захар, точно выставить прицел ему не удалось, выручило то, что нападавшие распались широкой линией, практически исключив возможность промаха. Отдачей пушку кинуло метра на два к уже полуприкрытым воротам. Используя инерцию, Захар и Костя вдвоем навалились на лафет, и пушечка, пышущая жаром от раскаленного ствола, быстро понеслась к спасительному входу. Из проема выскочили Сомохов, Горовой и пара лучников, споро подхватили орудие и на руках буквально вбросили пушку в открытые еще ворота. Скрипя, начали вращаться вороты, подымавшие мост, с грохотом захлопнулись створки, окованные широкими полосами железа. С наскока взять замок не удалось.
Во дворе двое ветеранов уже командовали, вытаскивая из конюшни телеги и высокие кибитки. Массивные средства передвижения сдвигались ко входу, образуя вторую линию обороны на случай прорыва во внутренний двор. На стенах мелькали силуэты защитников.
Горовой, убедившись, что ворота надежно закрыты, а мост почти поднят, кивнул Сомохову, показывая на суетившихся во дворе, и рыкнул: «Разберись!», а сам бросился к лестнице на стену. Следом припустил Костя. Захар, после выстрела слегка оглушенный, молча отошел ко входу в донжон. Сомохов остался единственным из «полочан» во внутреннем дворе.
– Эй! Эй, ты! Стой! – метнулся он к дедку, деловито тянувшему к конюшне полную бадью воды. – Зачем вода?
Дедок глянул на благородного гостя как на придурка.
– Так… Стрелять начнут, попробуют дома поджечь. – Итальянец махнул в сторону конюшни и других хозяйственных пристроек, крытых керамической черепицей, но возведенных из бревен.
Улугбек Карлович оглянулся. Еще несколько баб из дворовой прислуги тянули корыта и ведра с водой щупленькому пареньку, который расставлял их вдоль деревянных стен.